Нецензурное убийство - [76]
«Типично!» — со злостью подумал он. Приглашает чужого мужика, а наутро краснеет! Зофья тоже наверняка поначалу смущалась, когда этот… Ему снова вспомнилась покойная жена. «Хорошо хотя бы, что между нами действительно ничего не было».
— Покушаете что-нибудь? — спросила панна Ядвига.
О лежащем в больнице Зельном не было произнесено ни слова, а младшему комиссару все больше хотелось яйцо всмятку. И это было очень опасно. Это угрожало одомашниванием, привыканием, ужином и ненужными осложнениями.
— Спасибо вам за все, но я должен идти, — решил он, упреждая еще более дурацкие мысли, какие могли бы ему прийти в голову. — Вы ангел, панна Ядвига. До свидания. — Он галантно поцеловал ей ручку и вышел.
Уже на улице Мачеевский пнул со злостью дверь школы домашнего хозяйства. Он был зверски голоден. Между тем от завтрака у панны Ядвиги он из-за угрызений совести отказался, а школьная столовая, в которой, похоже, и правда кормили вкусно и дешево, открывалась только в восемь. Стоять здесь и ждать еще полчаса с лишним он не собирался. У соседей машинистки наверняка появилась бы тогда тема для увлекательных сплетен.
Поэтому на завтрак он закурил папиросу и направился в комиссариат. Прошел мимо венерической больницы Святого Иосифа, перед которой, несмотря на столь ранний час, беспокойно кружил какой-то студент. Оглянулся на стоянку такси, рассчитывая, что, может, поболтает с паном Флорчаком, но там стояла только одна машина с незнакомым ему шофером. В конце концов в маленьком магазинчике на Тихой купил две булки и молоко. Солнце как раз уже взошло, и он устроился с этим на лавочке на Литовской площади. С крыши почты его тут же высмотрели голуби. Спорхнули всей стаей, но просчитались. Зыга и не думал с ними делиться.
День был холодный, но становился все более солнечным. Мачеевский стоял у открытого окна кабинета, запивая папиросный дым омерзительным чаем. Обычно он не курил при Крафте, который отказался от папирос год назад, когда у него родился третий ребенок — впрочем, снова дочка. Поэтому Генек экономил.
Однако этим утром Зыга должен был чем-то занять руки и заглушить нервы. К несчастью, едва его чуть-чуть успокоил никотин, на Краковском Предместье разорались газетчики:
— Люууублинский Ээээкспресс! Юрист побил бандита! Люууублинский Эээкс…
— Кууурьер! Раскрыта загадка убийства редактора Биндера! Награда полиции для адвоката Ленеее…
— Гоооолос! Восемь страниц за двадцать грошей! Увольнения на кирпичном заводе на Чехувке. Восемь страниц «Голоса»!
На письменном столе Зыги все эти газеты лежали уже больше часа, доставленные вместе с утренней почтой, однако он не имел ни малейшего желания их читать. Утешало одно: лимит сенсаций был исчерпан до конца года. И если его не уволят со службы, до ближайшего национального праздника еще далеко, а значит, он сможет отдохнуть, занимаясь обыкновенными бандитскими налетами, кражами в магазинах и на заводах, разборками с поножовщиной, которые разнообразит максимум труп, плавающий в Быстрице.
Он пробежал взглядом первые полосы газет. Недоставало единственное еврейской «Люблинер Тогблат», с которой газетчики бегали только по Старому Городу и Любартовской.
— Убийство месяца, — проворчал младший комиссар. — А может, и года.
Он уже собирался отодвинуть подальше пахнущие типографской краской листы, но привычка победила, и Зыга стал просматривать их. Тромбич первым заглотил выгодную для староства версию смерти Биндера, и «Курьер» даже поместил его фотографию. Мачеевский был уверен, что увидит это фото еще не раз, эксгумированное по поводу нарастающих политических скандалов между назначенной городской администрацией и правой оппозицией. Только скорее в «Голосе», когда новый главный редактор укрепится и перестанет трястись, что ему закроют газету.
Крафт покосился на Зыгу, однако ничего не сказал. Младший комиссар пробежал взглядом заголовки «Экспресса». Да, несомненно, Леннерт, в одиночку оказавший сопротивление росту преступности, был лучшей темой, чем какой-то там — уже неделю как мертвый — последователь Дмовского. Статья о героических подвигах адвоката начиналась на первой полосе и заканчивалась на третьей. Дальше всю четвертую занимала большая реклама Кредитной кассы Товарищества люблинских промышленников.
Надпись крупными буквами завлекала:
…Принимает вклады в злотых и долларах, оформляет аккредитивы; инкассо и любая деятельность, входящая в банковскую сферу…
Мачеевский, читая между строк, мог, однако, добавить значительно больше:
…а во время кризиса спасает от безработицы журналистов, равно как и тех функционеров и государственных служащих, которые в своей работе руководствуются сознанием того, что не всякая правда нам интересна.
Он понятия не имел, за сколько можно купить целую полосу. Однако догадывался, что для друзей Леннерта это было не так уж и много, а газете позволяло продержаться как минимум на несколько номеров дольше.
Младший комиссар загасил папиросу и пригладил топорщащийся воротничок измятой рубашки. Его еще ждала битва с Томашчиком.
— Вы чего мне голову морочите?! — услышал Зыга, идя на совещание. Это Томашчик орал на Фалневича.
«…Стараниями моего друга Уотсона мир знает меня как «мыслящую машину», как человека с холодным сердцем и трезвым рассудком. Однако судьбе было угодно преподать мне урок, и в моей жизни произошли события, которые навсегда изменили мое отношение к человеческим чувствам. С тех пор моя ироничность по отношению к любви является скорее следствием горьких воспоминаний и, быть может, насмешкой над самим собой…».
Героиновый трафик становится все активнее — а у полиции Нью-Йорка, пытающейся перекрыть поток «белой смерти», все меньше шансов на успех.Наконец, копам дают новых напарников — людей, прошедших ад «локальных войн» и верящих, что цель оправдывает средства.Одна из таких команд — детектив Сиксто Сантьяго и его партнер Мор — молчаливый мастер боевых искусств, не расстающийся с оружием.Их цель — особый наркодилер, который разработал новый, уникальный канал сбыта.В Нью-Йорке на него работают десятки, сотни курьеров.
Поль Матисс, бывший агент спецслужб, а ныне практикующий врач, мечтает об одном — добыть средства для своей клиники, где он бесплатно «собирает по частям» молодых рокеров и автомобилистов, ставших жертвами дорожных катастроф. Только поэтому он соглашается принять предложение старинного друга и наставника, когда-то обучившего его шпионской премудрости, возглавить расследование загадочного дела, первый эпизод которого произошел в далекой Польше. Экстремисты от экологии разгромили биолабораторию — вроде бы с целью освободить подопытных животных.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уютный городок Северотуринск будто специально создан для размеренной, неторопливой жизни. Однако его тишина на поверку оказывается обманчивой. Город внезапно потрясает череда жестоких убийств. Более того, на пороге гостиницы в упор расстрелян депутат Государственной думы. Дело о его убийстве ложится на стол старшего помощника Генерального прокурора Александра Борисовича Турецкого, которому и предстоит выяснить, что скрывается за мнимым спокойствием приволжского городка.