Нецензурное убийство - [74]
Мачеевский не понял, что Арнштайн хочет ему сказать. Лишь через минуту до него дошло, что это не был многозначительный кашель. Доктор на миг задохнулся.
— Это не важно, не важно… — выдавил он в конце концов. — Идите к ней, потому что иначе будете в этом раскаиваться всю жизнь. Я знаю, что говорю.
— А что это вы, доктор, такой моралист?! — взорвался Мачеевский. — Разве закон Моисеев не велит побивать блудниц камнями?
Арнштайн вперил в него взгляд усталых, налитых кровью глаз.
— Не прикидывайтесь большим иудеем, чем я! Я сейчас говорю не как ее врач, а как… ваш.
— Извините, я не хотел вас оскорбить, пан доктор, — опомнился Зыга, понижая голос. — Это… нервы. Спасибо вам за все, но… нет, я так решил.
— Как хотите! — раздраженно буркнул врач, протягивая на прощание руку. — Позвоните, пожалуйста, утром.
Мачеевский сквозь дверное окно бросил тогда взгляд на изможденную болезнью жену. Некогда красивое, овальное лицо напоминало череп, обтянутый пергаментной кожей. Губы что-то безмолвно шептали, волосы прилипли ко лбу.
Он ушел, но снова вернулся ночью. Окно больничной палаты было уже темное, а он стоял и смотрел туда. Если бы все сложилось наоборот, если бы это он сбежал с другой, простила бы она ему? Нет, наверняка не простила бы! Зофья, образец христианских добродетелей, бездетная Мать Полька, которая каждое воскресенье тащила его в костел?! И которая, поняв, наверное, что Мачеевского не спасти, ушла с известным ловеласом, офицером местного танкового батальона. Это было самое страшное, что она могла сделать ему назло — знала ведь, как он не выносит военных! Всему есть свой предел… Доктор Арнштайн тоже недавно умер от туберкулеза…
Думы младшего комиссара прервал глухой стук по плиточному полу. В конце коридора неловко ковылял на костылях какой-то человек в пижаме. Младший комиссар глянул в окно. Огни фонарей слегка рассеивали осенний мрак. Он увидел флигель, где некогда помещался холерный барак для женщин-христианок, и небольшой садик, бывшее церковное кладбище.
Толкнул дверь хирургии.
— Извините, но часы посещений закончились.
Он повернул голову. Из дежурки вышла монахиня в белом облачении и чепчике. Она была худая, высокая, как готический собор, и такая же строгая, если судить по выражению лица.
— Прошу прощения, сестра, — он приподнял шляпу, — здесь лежит мой коллега, полицейский. Я младший комиссар, это я руководил операцией, когда его подстрелили бандиты. Раньше прийти не мог, а мне обязательно надо его увидеть. Очень вас прошу.
Она кивнула. Края чепчика заколыхались, как крылья.
— Вы не первый, — сообщила она.
Мачеевский бросил на нее удивленный взгляд.
— Вас я тоже не должна была бы пускать, но раз уж пришли… Пять минут, в буквальном смысле пять минут, и то только потому, что нет старшей сестры. Палата номер пять.
— Понимаю. И благодарю вас, сестра.
Идя быстрым шагом к указанной двери, он пожалел, что не купил шоколадок. После бессонной ночи, безумной погони и мерзостей этого дня он чувствовал бы себя лучше, если бы сейчас под мышкой у него была коробка конфет. Черт бы побрал Зельного! Все равно захотел бы водки, однако, если б он мог сунуть конфеты сестре, то почувствовал бы себя немного лучше.
«Ты размяк», — упрекнул он себя и надавил на ручку двери.
Зельный в белой больничной рубахе и в бинтах снова выглядел как Валентино в «Сыне шейха». Недоставало только куфии на голове, однако о бриллиантине он не забыл.
Он сидел, улыбаясь, и о чем-то болтал с молодой, стройной девушкой, у которой из-под шляпки выглядывали густые каштановые волосы. Когда она обернулась и инстинктивно поправила очки, Зыга с удивлением узнал панну Ядвигу из комиссариата.
— Добрый вечер, — буркнул он.
— Добрый вечер, пан комиссар, — ответила она, столь же ошарашенная.
— Добрый вечер, пан начальник. Я уже все знаю, — затараторил Зельный. — Панна Ядвига принесла больше новостей, чем Польское Телеграфное Агентство. Ну почему меня там не было!
— Ты такой довольный, как будто специально это подстроил!
— А как же! — рассмеялся агент. — Не убили, кормят, моют, медаль повесят. Как же тут не дать себя подстрелить? — Внезапно он посерьезнел и спросил шепотом: — А что, что-то не так, пан начальник?
— Да что ты, Зельный! Все отлично. Мы схватили убийц Гайеца, только вот Усатого этого застрелили. Плоховато, конечно, но главное — дело закрыто.
— Потише, пожалуйста, здесь больные. — В дверях показалась та самая монахиня. — И мы договаривались: пять минут, — напомнила она, бросив взгляд на часы.
— Да-да, извините. — Только сейчас Мачеевский обратил внимание, что напротив в палате, за ширмой кто-то шевелится на кровати. — Уже уходим. Скажи еще, может, тебе что-нибудь надо?
— Панна Ядвига мне все принесла: фрукты, компот, газеты… Только курить, холера, доктор не позволяет.
— Ну и хорошо. Тебе на портного экономить надо. Держись, Зельный.
— До свидания, пан начальник.
Машинистка встала и подала раненому руку. У Зыги больше не оставалось сомнений, кто, помимо фруктов и компота, принес цветы, которые стояли на тумбочке рядом с кроватью агента.
— Я приду завтра, пан Тадек, — шепотом пообещала она.
Выдуманный сюжет действует в унисон с реальностью!Лето 2009. Магистр астрологии профессор Михаил Мармаров расследует весьма изощренное убийство звезды телеэкрана. Убийца не точит ножи, не следит за жертвой сквозь оптический прицел. Его оружие — всполохи резонанса: он нажимает курок, взведенный нами. По недомыслию, по легкомыслию. Нами.Убедившись, что его виртуальный метод действует, злодей, возомнивший себя владыкой мира, пробует применить свой метод на участниках саммита «Большой Восьмерки» (G-8) в июле 2009 года.
«…Стараниями моего друга Уотсона мир знает меня как «мыслящую машину», как человека с холодным сердцем и трезвым рассудком. Однако судьбе было угодно преподать мне урок, и в моей жизни произошли события, которые навсегда изменили мое отношение к человеческим чувствам. С тех пор моя ироничность по отношению к любви является скорее следствием горьких воспоминаний и, быть может, насмешкой над самим собой…».
Героиновый трафик становится все активнее — а у полиции Нью-Йорка, пытающейся перекрыть поток «белой смерти», все меньше шансов на успех.Наконец, копам дают новых напарников — людей, прошедших ад «локальных войн» и верящих, что цель оправдывает средства.Одна из таких команд — детектив Сиксто Сантьяго и его партнер Мор — молчаливый мастер боевых искусств, не расстающийся с оружием.Их цель — особый наркодилер, который разработал новый, уникальный канал сбыта.В Нью-Йорке на него работают десятки, сотни курьеров.
Поль Матисс, бывший агент спецслужб, а ныне практикующий врач, мечтает об одном — добыть средства для своей клиники, где он бесплатно «собирает по частям» молодых рокеров и автомобилистов, ставших жертвами дорожных катастроф. Только поэтому он соглашается принять предложение старинного друга и наставника, когда-то обучившего его шпионской премудрости, возглавить расследование загадочного дела, первый эпизод которого произошел в далекой Польше. Экстремисты от экологии разгромили биолабораторию — вроде бы с целью освободить подопытных животных.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уютный городок Северотуринск будто специально создан для размеренной, неторопливой жизни. Однако его тишина на поверку оказывается обманчивой. Город внезапно потрясает череда жестоких убийств. Более того, на пороге гостиницы в упор расстрелян депутат Государственной думы. Дело о его убийстве ложится на стол старшего помощника Генерального прокурора Александра Борисовича Турецкого, которому и предстоит выяснить, что скрывается за мнимым спокойствием приволжского городка.