Небытие: Варрагон - [81]

Да, сейчас пойдём представлять тебя юрлу. Веди себя скромно, поклонись первым. Когда будешь говорить, смотри прямо ему в глаза. Обязательно после того, как поздороваешься, брось в костёр юрла одно полено. Этим ты присоединишься к нашей вечной борьбе с тьмой. Ты приглашён дочерью юрла, поэтому с ней, пока она позволяет можешь разговаривать сколько угодно. Но постарайся всё время быть на виду. У неё несколько претендентов на роль ухажёров. И все — знатные рубаки и мореходы. Дашь повод — и я ничего не смогу исправить. Уяснил?

— Уяснил. Только у меня один единственный вопрос. Почему ты мне всё это не рассказал по дороге сюда?

— Так ты же не спрашивал? Откуда я должен знать, что ты, живя в Варрагоне, не знаешь самых простых правил и обычаев северян? — простодушно пожал плечами Олаф.

Мне осталось только махнуть рукой.

— Да, ещё вопрос, а почему Эйрик так отреагировал на мою протянутую ладонь?

— Великий Единый! Ты и этого не знаешь? Хм. По нашим законам, объединяют руки только воины одного хирда. Ты и он. Вы теперь должны защищать друг друга, не жалея жизни, иначе потеряете самое главное — честь воина.

— Вот это попал… — остановился я, как вкопанный.

— Не волнуйся, Эйрик никогда не воспользуется твоим незнанием.

— Что ж, поживём, увидим, — бросил я с сомнением.

— А ты то зачем протянул ему руку?

— Там, откуда я родом, это означает чистоту намерений и доверие. Протянутая пустая рука без оружия — это знак дружбы.

— Тоже неплохо, Холиен. Думаю, Эйрик почувствовал это и не отказался от объединения рук. Теперь ваша судьба и удача идут рядом. Возможно, это нужно Единому, кто знает? — он замолчал, так как мы уже приблизились к одному из костров.

Юрла я увидел сразу. Он сидел рядом с Натиенн Рагнарссон, которая, к слову сказать, выглядела сегодня ещё прекраснее в длинном полотняном сарафане, вышитом речным жемчугом, надетом на шёлковую белую рубаху с пышными рукавами и с волосами, заплетёнными в толстую чёрную косу. Северянка держала перед ним широкую деревянную плошку, наполненную рассыпчатой кашей, приправленной изюмом и ещё какими-то ягодами, из которой юрл время от времени зачерпывал большой деревянной ложкой и щедро угощал подходящих к костру гостей.

Юрл был крепким худым мужчиной в том возрасте, когда мудрость прожитых лет всё чаще зовёт на покой, а горячая кровь и желание новых приключений не дают этого сделать. Чёрная густая шевелюра, такая же, как и у Натиенн, лишь с небольшой примесью серебра, была стянута в тугой узел на затылке и перехвачена серебряным двойным кольцом с выбитыми на нём рунами. Отблески огня, поминутно вспыхивавшие в зрачках, узкое лицо и слегка приоткрытый рот с выглядывающими кончиками верхних клыков придавали его образу волчьи черты. Наконец, настал и наш черёд.

— Рридо, Рагнарссон! Да будет вечно гореть огонь в твоём очаге, юрл! С праздником! — Олаф первым подошёл к костру, поклонился сначала юрлу, затем Натиенн, потом остальным, бросил своё полено в огонь. Следуя его совету, я подошёл сзади и встал справа от Свенссона, повторив последовательность поклонов и тоже подбросил дров:

— Рридо, юрл Рагнарссон! Рридо, Натиенн Рагнарссон! Спасибо за честь быть в эту славную ночь с вами! — я поклонился ещё раз. В конце концов меня впервые представляют в этом мире человеку, власть которого не меньше, чем у земного князя.

— Это Эскул ап Холиен, целитель и мой компаньон! — для убедительности добавил Олаф.

Юрл внимательно посмотрел на Олафа, затем повернул голову к стоявшей рядом Натиенн. Та стояла молча, в глазах прыгали маленькие бесенята. Едва заметно кивнув юрлу, она протянула плошку с кашей.

— Рад видеть вас на празднике. И тебя, Свенссон, и тебя, Холиен! Можете занять место у костра Рагнарссонов.

— Благодарю, юрл, — Олаф поклонился, — но я давно не видел родственников, позволь мне присоединиться к Свенссонам, а мой спутник почтёт за честь разделить с вами сладкую кашу.

— Что ж, Олаф, семья — это очень важно, я не в обиде, — юрл благосклонно кивнул трактирщику.

— Правильно, отец, не место торговцу и цирюльнику рядом со славными воинами моря! — раздался резкий окрик справа и из сгущающихся сумерек вышел высокий крепкий молодой северянин в тёмно-коричневой рубахе со шнуровкой на груди. Лицо его искривила злорадная ухмылка.

Только треск поленьев в костре нарушал наступившую вокруг нас тишину, которую нарушил тихий и спокойный голос юрла.

— Я смотрю, Лори, ты стал отмечать праздник раньше всех. И начал, как всегда, с браги. Напомни мне, сынок, кто здесь юрл? Я или ты? — спокойный вопрос Рагнарссона заставил побагроветь лицо подошедшего молодого северянина, но он промолчал. — Правильно, Лори. Только я решаю, кому и как сидеть у моего костра.

— При всём моём уважении, но всем известно, отец, Олаф Свенссон ушёл из хирда и по своей воле занялся торговлей. Что может быть позорнее для северянина, воина и потомка воинов? Да ещё притащил на праздник этого цирюльника. Такого же торгаша и пройдоху!

Натиенн нахмурилась и набрала в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но юрл остановил её рукой, вернул северянке плошку с кашей, и медленно встал, поправляя длинный нож, висевший у него на поясе в окованных ножнах.