Небытие: Варрагон - [80]

Когда мы подобрались поближе, я внимательнее рассмотрел сами постройки. Не менее 70–80 метров в длину с двускатными, покрытыми дёрном крышами, они были сложены из толстых брёвен на плотном небольшом каменном фундаменте. Высокие, в 3–4 человеческих роста, они казались очень старыми. Древесина потемнела от времени, а кое-где дёрн покрывали клочки зелёного мха. И это в тёплом климате Варрагона! Двор был чист и выложен огромными деревянными спилами, в стыках утрамбованными грунтом до каменной плотности. Вдали на берегу виднелся внушительный причал на сваях, у которого находилось четыре длинных и узких корабля. У каждого было по одной мачте, паруса убраны, а два корабля накрыты ещё и своеобразным шатром, из-под которого были видны круглые щиты, закреплённые на бортах, прямо над отверстиями для вёсел.

Солнце повисло над океаном и профили кораблей на фоне вечерней зари казались вырезанными из чёрной бумаги. Нос ближайшего ко мне был украшен большим черепом оленя с огромными рогами.

Во дворе всё уже было готово к празднику, сложены несколько поленниц в два человеческих роста для костров, расставлены длинные столы с лавками в виде трапеции, для прибывающих гостей. Две телячьи туши распяли на козлах и натирали солью, поливая какой-то жидкостью. Четырёхвёдерные бочки с пивом выкатывали по мосткам из погреба и размещали на специальных подставках. Огромный детина, с буйно поросшими рыжим волосом руками и грудью, мерными движениями деревянной киянки вгонял в них медные краны. Когда он закончил с крайней бочкой и развернулся лицом, я поразился его внешнему сходству с Олафом.

— Рридо, Свенссон! Как я рад твоему приезду, брат! — рыжий великан распахнул свои волосатые объятия и зашагал нам на встречу. Марта с визгом выскочила из коляски и устремилась вперёд, с явным намерением снести верзилу. Олаф скупо улыбнулся, но по блеску его глаз я понял, что трактирщик рад встрече с родственником.

— Рридо, Эйрик! Я приехал, как и обещал. Ты же знаешь, брат, слово Свенссонов твёрже прибрежных скал и крепче браги, что гонит ведьма Гертруда.

— Узнаю брата, если бы ты так не стремился стать трактирщиком, из тебя бы вышел неплохой кальд, что слагает песни на празднике. К слову, конунг прислал Венельда. А это значит, что пир удастся на славу, и мы не будем спать до самого восхода, слушая о подвигах великих воинов и печальной любви!

— Если кое-кто не свалится под крыльцом с бочонком пива в пузе. Ха-ха-ха! — засмеялся Олаф, пытаясь безуспешно выбраться из объятий Эйрика.

— Посмотрим, посмотрим… а кто это с тобой, брат? Вроде бы не из наших?

— Это Эскул, из Холиенов, он теперь живёт у меня, у нас с ним общее дело, — постарался не вдаваться в подробности Олаф.

— Что ж, сегодня у нас большой праздник. И я буду рад разделить место у ночного костра и пиво с тобой, Холиен. Будь гостем у нас! И, хотя варрагонцы и называют нас северными чужаками, чувствуй себя, как дома.

— Спасибо, от всей души большое спасибо, Эйрик Свенссон. И, поскольку я впервые в вашем гостеприимном доме, не хотелось бы по незнанию нарушать какие-нибудь неизвестные мне обычаи. Совсем не стоит начинать знакомство с обид. Олаф ведь не сказал, что я приглашён на праздник Натиенн Рагнарссон. Не будет ли с моей стороны неправильным расположиться у твоего костра, Эйрик Свенссон?

— Хм, — брови рыжего сошлись у переносицы, и он буквально навис надо мной, уперев свои руки в бока, — интересного гостя ты привёз, брат. Так ты говоришь, Холиен, что не знаешь наших законов? Уж больно мудрёно начинаешь наше знакомство. Поверю тебе на слово. Потому что простого человека дочь юрла не пригласит на Праздник Бодрствования. Называй меня просто Эйрик, человек, не знающий наших обычаев.

— Хорошо, Эйрик, тогда ты меня зови просто Эскул, — и я, на автомате, протянул ему ладонь для рукопожатия. Вокруг воцарилась гробовая тишина. Олаф с Мартой испуганно переглядывались между собой. Эйрик застыл с каменным лицом. Я продолжал, как дурак, стоять с протянутой правой ладонью.

Внезапно Эйрик улыбнулся широкой и открытой улыбкой, шагнул ко мне и стиснул своей лапищей мою руку у запястья так сильно, что я невольно стиснул его запястье. Мне показалось даже на мгновение, что затрещали мои кости. Но всё обошлось. Олаф с Мартой облегчённо вздохнули. Эйрик хлопнул по плечу брата.

— Олаф, у меня есть ещё дела, я сегодня поставлен распорядителем над слугами, которые готовят столы. По правилам, Эскула нужно проводить к юрлу и представить, как гостя… И, брат, постарайся немного объяснить ему основные правила. Скоро начнётся праздник, а северяне, когда выпьют, могут придраться к любым мелочам. Не хотелось бы обидеть гостя…

— Хорошо, брат, я оставлю Марту, пусть поможет тебе. Женский глаз, он приметлив в хозяйственных делах, да и лишняя пара крепких рук не помешает.

— Отлично, Олаф, рридо!

— Рридо, Эйрик!

Мы направили коляску к коновязи и навесу, где Олаф очень ловко распряг лошадей, задал им корма, после чего, отведя меня в сторону, спросил:

— Мастер Холиен, ты что, раньше никогда не общался с северянами?

— Нет, Олаф, а это так важно?

— Очень важно! Послушай, это не сложно. Сегодня один из самых больших наших праздников. Мы чтим павших воинов и умерших родственников. Будем всю ночь жечь огонь и чествовать их, вспоминая подвиги, деяния и победы. Постарайся не вмешиваться в споры, ссоры или соревнования. Как бы тебе не хотелось. Тебя будут задирать, провоцировать, подначивать. Но никогда не будут обижать по-настоящему, если ты сам не ввяжешься. Это такая ночь. Любая кровь, пролитая сегодня, угодна богам. Старайся долго не засматриваться на чужих женщин и, тем более, хвалить их вслух. Иначе тебя вызовут на поединок и убьют. Все эти северяне вокруг тебя родились с острым железом в колыбели и уделают тебя одной левой, целитель.