Небольшие повести - [46]
Мне вспоминается, как я первый раз увидела его в прошлом году, кажется в августе, когда он приехал к нам наниматься, и вежливо сидел на этом самом месте, где сейчас я, - долговязый, худущий, с длинной шеей и с большим кадыком. И лицо его казалось с непривычки дурашливым. На нем были узкие, как перчатки, бледно-синие штаны на двойном шве, с карманами на блестящих гвоздочках.
Иван Степанович медленно вникал в личное дело, медленно перечитывал заявление.
Подробно я не смогу процитировать, но помню, что заявление было с огоньком: веселое было заявление. Пастухов обещал поехать в любой колхоз - куда пошлют: «Куда, мол, ткнете пальцем на карте, туда и поеду» - и всю свою жизнь обещал посвятить подъему сельского хозяйства. Помню, Иван Степанович собрал всех, кто в ту пору околачивался в правлении, и зачитал заявление вслух, с ударением, так оно ему понравилось. Кому-го пришла идея послать заявление в прессу, но Пастухов категорически стал возражать, даже рассердился. Ивану Степановичу понравилось и это. Он написал резолюцию, вычертив хвостиком своей фамилии особенно красивого голубка, и склал документы в папку впредь до заседания правления. Потом велел всем выйти, налег на стол и уперся в Пастухова своими острыми, калмыцкими глазами.
- Так, - сказал он. - Значит, у тебя в Москве отдельная квартира?
- Отдельная.
- Сколько комнат?
- Четыре.
- А семья?
- Трое. Отец, мать и я.
- Из каких же это соображений тебе такие хоромы выделили?
- Это не мне. Это отцу. Он нейрохирург.
- Кто?
- Заслуженный врач. Профессор. По мозгам.
- Хорошо зарабатывает?
- Хорошо.
- На книжку небось кладет?
- Кладет.
- Ладно, - вздохнул председатель. - Поскольку у нас с тобой формальности закончены, скажи мне теперь, по какой причине ты выписался из Москвы. Говори как на духу, не изворачивайся. И не бойся. Спрашиваю я тебя исключительно для контакта, поскольку нам с тобой вкалывать рядом не один год. Давай. Дальше меня никуда не пойдет.
Пастухов долго смотрел на председателя с изумлением.
- Так ведь… - сбивчиво начал он. - В заявлении ведь указано…
- Недопонимаешь, - терпеливо прервал председатель. - Я тебя причины спрашиваю, ясно? Личные причины. Ясно? Может, баба?
- Какая баба? - спросил Пастухов с недоумением.
- Обыкновенная. Женского полу. Бывает, от баб бегают. От алиментов. Вон у нас одного нашли. Стреканул аж с Курильских островов…
- Что вы! - Пастухов вспыхнул, как светофор. - Ну, правда… Действительно… Каким бы смешным вам это ни показалось, а правда… Я прочитал материалы Пленума… Обращение к молодежи. И принял для себя решение…
- Опять недопонимаешь, - остановил его председатель. - Я не политграмоту экзаменую, ясно? Парень ты эрудированный, это заметно… По линии выпивки как у тебя?
- Никак. Я непьющий.
- Случаем, не сектант?
- Случаем - нет.
- А ты не кусайся. Нам вместе работать, вот я и интересуюсь. У нас вон на отчетно-выборном собрании отмечаю достижения за минувший год, а энный товарищ из зала подает реплику: «Горько!» Крикнул, как на свадьбе. Ничего такого у тебя в техникуме не было?
- Ничего не было. - Пастухов взглянул осторожно, не забавляется ли над ним председатель.
Но председатель не забавлялся.
- Как хочешь, - сказал он грустно. - Народ со мной беседует откровенно. А к тебе у меня претензий нету. Хотел сразу контакты наладить, а не доверяешь- твое дело.
Пастухов подумал немного и спросил:
- Можно идти?
- Ступай. Жить будешь в избе у Бугрова. В боковушке. От него жена убегла, он один. Тебе в самый раз будет. Я тебе туда свой телевизор снес. Все равно глядеть некогда. Только ты Бугрову не давай ручки крутить. Сам пользуйся.
Пастухов остановился у порога, подумал и вернулся,
- Ладно, поделюсь, - тихо проговорил он. - Поделюсь, зачем приехал.
- Ну вот. Так-то лучше. Сам знаешь: истина все равно выйдет наружу, не сейчас, так после.
- У меня мечта есть, - сказал Пастухов, потупившись, как невеста. - Заветная.
Председатель глянул на него недоверчиво.
- Да, мечта, - повторил Пастухов твердо, не поднимая глаз, - мечта о том, чтобы поднять производительность в колхозе. Резко и решительно. В один год.
- А-а-а! - протянул председатель скучным голосом. - Такая мечта имеется у каждого сознательного труженика.
И стал собирать бумаги.
- Нет, уж теперь подождите! - заволновался Пастухов. Худое скуластое лицо его покрылось пятнами. - Раз уж на то пошло, послушайте… А то я в дурацком положении…
- Ну давай. Только короче.
- У вас сколько тракторов?
- Ну, двадцать.
- И «Беларусь» есть и ДТ-54?
- «Беларуси» - четыре штуки, дизелей - шесть.
- А вы задавались вопросом, на каких скоростях работают у вас эти трактора? - спросил Пастухов медленно. - На каких скоростях вы пашете, сеете, культивируете?
- Как положено по инструкции, - сказал Иван Степанович, проглядывая бумаги. - На второй.
- Другими словами, техника на колхозных полях плетется так же тихо, как сивка с сохой. Так?
Иван Степанович сел и внимательно посмотрел на него.
- Разве можно с этим мириться? - спросил Пастухов.
- Погоди. - Иван Степанович подумал. - А из каких соображений, по-твоему, делают тихоходные трактора?
- Неправильно делают!
- Ну-ну! Ишь какой бунтовщик!
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Необыкновенные истории обыкновенного мальчика Тимофея. Он надёжный друг и большой выдумщик. А может быть, он живёт в вашем дворе, и вы его знаете?
Рассказы, пьесы, сказки в традициях великих мастеров слова. Рекомендованы для чтения и постановки прямо у школьной доски, без сложных костюмов и замысловатых декораций. Тексты простые, доступные для детей, наверняка заинтересуют и взрослых с чувством юмора. Разнообразие героев, персонажей может привлечь большое количество участников к творческому самовыражению. Каждому ребёнку по силам исполнение любой роли.Желаем приятного прочтения и творческих успехов!
Рассказы, включенные в сборник «Особое задание», посвящены подросткам военного времени. Их подвиги учат наших юных современников мужеству, смекалке, готовности к самопожертвованию.
«В этом году все друзья Джея разъезжались на каникулы. Он представлял, как они будут путешествовать по городам, расположенным на спинах гигантских черепах, или охотиться за Неуловимым озером, которое постоянно перебиралось с места на место…А Джей все лето просидит дома и ему даже не с кем будет поиграть.– Я накоплю магии и создам себе говорящую лисичку, – объявил он старшей сестре Фиби. – Помнишь, когда я был маленьким, у меня была любимая игрушка? Я хочу точно такую, но живую – умную, добрую и храбрую.
Среди рассказов Сабо несколько особняком стоит автобиографическая зарисовка «Мое первое сражение», в юмористических тонах изображающая первый литературный опыт автора. Однако за насмешливыми выпадами в адрес десятилетнего сочинителя отчетливо проглядывает творческое кредо зрелого писателя, выстрадавшего свои принципы долгими годами литературного труда.