Небо закрывается на ночь - [3]
Все шло хорошо с утра. Уже август. Он очень нравится маме. Столь любимый дачный сентябрь теперь канет в Лету: старший ребенок идет в школу. Ну, и августа достаточно.
Июнь-июль какие-то еще зеленые, наивные, с глуповатым весельем. В августе наступает зрелая радость. Возле речки, уже совсем охладевшей к купальщикам, мелькают детские спинки. Формочки.
Лопатки. Камешки. Прохладный ветерок. Небо не безоблачное. Ночи темные и звездные. Ужин теперь целиком можно соорудить из того, что выращено на бабулечкином огороде.
Детишки играют. Ничего не предвещает грозы. Но она набегает внезапно. Мама к этому привыкла, хотя знает, что в других семьях бывает гораздо лучше. Ну, что ж поделаешь? Сейчас она уже близка к тому, чтобы перестать убиваться от черной зависти и комплекса неполноценности, а просто начать работать над собой и своими близкими.
С сыном вдруг приключилась дикая истерика. Просто припадок. Приступ жуткой ненависти и агрессии. Он рычал и мычал, как бесноватый. Перекреститься не хотел. Или не мог. Его облили холодным душем. Мама обнимала его, он вырывался. Потом прошло. Остыл. Прочитал "Отче наш" перед ужином. Позднее помирился с соседской девочкой, которая, собственно, и была объектом его недавней болезненной (если не сказать больше, почти бесовской) агрессии.
Мама смотрит в потолок. "Я не из числа тех книжных сильных личностей, которые все Сами. Господи, помоги мне!"
Она знает, что легче болеть своей болезнью, чем переживать болезнь ребенка. Когда выяснилось, что у дочери генетическая патология, что она "нестандартный" ребенок, это стало потрясением. Тяжелейшим для такой слабой, самовлюбленной, новоначальной. Она сломалась и заболела. Парадоксальным образом это помогло ей одуматься и укрепиться. А дорогая и любимая их бабулечка до сих пор не может оправиться от удара, каким стал для нее недуг дочери.
Мысли переключились на другую волну. Воспоминания. Ну не зря же все это было. Не для того, чтобы она теперь опускала руки потому, что у нее такие тяжелые дети, муж пьет, сама инвалид.
Когда она шла туда первый раз, думала, это особенное место, типа кладбища. Ничего особенного. Регистратура. Очередь. Белая дверь. Из-за нее раздается веселый голос: "Ну, по нашей части у вас ничего нет". В ответ беспорядочное, радостное бормотание: "Да?! А я пошла...А там сказали...".
Присмотревшись к людям, она заметила, что не все здесь буднично спокойны. Кто-то пришел на дежурный осмотр. Все уже пережито. Прошло. Теперь наблюдаются. А у других, как у нее, еще под вопросом. Эти как на иголках.
Вот одевается в гардеробе молодая симпатичная женщина. Ее движения поспешны, она вдруг приложила руки к лицу, потом отняла их, посмотрела на себя в зеркало. Не ясно издали, что это. Радость или отчаяние. Положительно у нее или отрицательно.
Когда отрицательно, голос у доктора веселый. В другом случае у него иная тактика. Тем более со слабым полом. Ни в коем случае не допустить, чтобы она разревелась прямо в кабинете. Он же не психотерапевт. Эти ни в чьих интересах. Она и сама изо всех сил хочет сдержаться и не разнюниться прямо здесь.
Врач, резко и даже для пущей важности прейдя на "ты", спрашивает:
- В больницу ложиться будешь?
- А что же делать?... Буду, - бормочет она, как провинившаяся школьница.
- Тридцать третья. Там хорошо оперируют.
Тут вдруг вмешивается медсестра:
- А дети-то есть?
- Двое.
- Ой, все успела! Ну, подумаешь, отрежут. У тебя же почти и груди-то нет.
Завотделением, веселая, шутница, все время, завидев ее, приветствовала: "А, наша многодетная мать!" Вид у этой матери тогда был как у подстреленного воробья, что всех веселило. Онкобольные, вообще, как ни странно, жизнерадостный народ.
А ведь потом еще несколько раз ее "обзывали" многодетной. Уже позже. В храме спрашивали: "У Вас двое или трое?" Она в этот момент была с двумя. На улице как-то, заглянув в пустую коляску, рядом с которой шагала Маша, незнакомая добродушная женщина воскликнула: "А я думала, у вас там третий." Все думали, думали. Такой у нее был забитый вид, что ли. "Вы же многодетная"? - спросила одна знакомая мама в детской студии. "Нет, а что?"
А ведь родила третьего. Но это особая тема. Может, спать уже пора. Этот третий проснется рано.
x x x
На крохотной веранде помещается только небольшой круглый плетеный стол, во время трапез покрываемый клеенкой, и круглые же табуретки. Кроме этой скромной мебели там еще находится пятеро человек и огромное количество солнечного света.
Мама завтракает с маленьким Володей на руках. Бабулечка этого не одобряет.
- Оставишь его мне на месяц, я быстро отучу от рук.
- Ну, ты прямо как Фрекен Бок. У нее тоже дети быстро становятся шелковыми.
Между старшими детьми начинается перепалка. Из-за кружек, которые делятся у них на "женские" (с цветочками) и "мужские" (без цветочков). И Степка, и Маша желают выпить чай из "мужской". На ней изображены какие-то глазастые скачущие чашки-пиалы, наполненные разными снедями. "Женская" же кружка отвергнута. Она пуста и банальна с этими своими глупыми незабудками.
- Дети, мы сидим за круглым столом. В нем есть своя философия. Все равны, никто не может
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.