Небо закрыто льдами - [3]

Шрифт
Интервал

Я сказал дома, что, когда придет время, буду проситься на флот.

Мама промолчала. Бабушка моя растерянно опустила руки.

— Дед твой в море погиб, отец твой там же пропал, и могила его неизвестно где, — так и третьему, что ли, не миновать? Не пущу!

У бабушки дрожали руки, и она никак не могла найти очки, и смотрела на меня выцветшими, подслеповатыми, близорукими глазами; и казалось, она вот-вот заплачет.

— Не отдам! Не отпущу!

Она торопливо гладила мои волосы сухонькими пальцами.

— Дай мне слово, Витенька: когда вырастешь — не пойдешь туда!

Бабушка ненавидела море и делала все, чтобы я тоже от него отказался. Бабушка со мной даже в библиотеку ходила, чтобы я как можно меньше книжек читал о моряках. Она подбирала мне книги по искусству и старалась приохотить меня к стихам. Я неплохо писал школьные сочинения, и бабушка хотела, чтобы я пошел по этой дороге. Она знала на память целые главы из «Евгения Онегина», и я тоже терпеливо заучивал их. Бабушка подзадоривала меня: «Попробуй сам что-нибудь написать! Например, про снег, который сейчас идет». Я пробовал. Стихи получались, их печатали в нашей школьной стенгазете. Ребята прозвали меня поэтом, но я не обижался на шутку. Я жил другим. Я хотел в море.

Я вырос. Пришел и мой черед идти на службу. Я рассказал обо всем военкому. Он не удивился — таких историй он, должно быть, слышал уже не одну. Он сказал только:

— Врачи не придерутся — пошлем на флот.

Врачи не придрались.

Так началась моя дорога в подводники.

— Просись на такую службу, чтобы быть на берегу, — без конца повторяла бабушка, собирая меня в дорогу. — Дай мне слово, что исполнишь это… Будь осторожен. В пекло не лезь. Береги себя — ты у нас в доме один мужчина остался. — И все текли и текли слезы из ее выцветших глаз.

Мама не плакала. Она помогала собираться молча.

— Я все помню, мама, — сказал я ей, когда мы уже садились в грузовики, — я буду искать!

…Потом был учебный отряд, и именно там и тогда, на берегу, я понял, что моряк не тот, кто умеет не укачиваться в десятибалльные штормы, а тот, кто, как таблицу умножения, знает сложнейшую сегодняшнюю корабельную технику, без которой сегодня в море — ни шагу.

Мне пришлось познакомиться здесь с такими вещами, о которых раньше я знал только по учебникам, — с электроникой и телемеханикой, кибернетикой и атомной физикой.

Изучить и освоить все те приборы, с которыми мне предстояло иметь дело в походах, было нелегко. Но я знал, что без этого моряком не стану и до своей мечты не дойду. Я не жалел ни времени, ни себя.

В учебном отряде знали, почему я просился на Северный флот. В день получения назначений меня вызвали к командиру.

— Вы назначаетесь на подводную лодку. В те места, где воевал ваш отец. Довольны, матрос Смелов?

Мне хотелось сказать командиру, что я родился везучим человеком. На моем пути все время встречались хорошие люди. Они помогали мне не отступиться от мечты. Добрым словом вспомнил я в эту минуту нашего военкома, и командиру учебного отряда мне тоже хотелось сказать, что и его я никогда не забуду. Но я пришел получить назначение, и еще знал, что командир наш не любит сентиментальности, и я только смог выговорить, задохнувшись от волнения:

— Благодарю вас, товарищ командир!..

…В купе полярного экспресса нас было четверо моряков: трое еще не видевших моря и седоголовый старик в потертом флотском кителе с рядами орденских планок на груди. Этот четвертый был тоже подводник, только давно уже ушедший в запас. Он ехал навестить сына, флотского офицера.

Мы разговорились незаметно.

— Вы хоть знаете, хлопцы, в какие края едете, у кого вам на Севере вахту принимать?

И в этом купе услышал я легенду о гаджиевской лодке.

Магомед Гаджиев, Герой Советского Союза, знаменитый подводный ас, родился и вырос в Дагестане — там никто и никогда не видел моря, среди горцев никогда не было моряков, да и сам Гаджиев дорогу к морю нашел не сразу. Комсомольцем-призывником он воевал с белогвардейцами, и там, на равнинах России, впервые узнал, что есть еще в мире безбрежные моря и есть смелые люди, которые их покоряют. И у Гаджиева родилась мечта — добраться до моря. Гаджиев был ранен в боях и вернулся домой, но знакомые горы не могли уже вытравить из сердца тоску по морям. По комсомольской путевке он ушел на флот. Был курсантом военно-морского училища, офицером, служил на подводных лодках.

Когда началась война, Гаджиев командовал дивизионом лодок. На борту многих кораблей уходил он в море на боевые операции, и всегда они возвращались с победой.

Но однажды лодка, на которой ушел в море Гаджиев, не вернулась на базу. И тогда родилась у североморцев легенда о ней.

Нет, говорили, не погиб Гаджиев, выдержали подводники бой. Израненный корабль, скрываясь от преследования, ушел к самой кромке льда, пробился в разводья. Моряки нашли такую льдину, у которой можно ошвартоваться. Приступили к ремонту своего корабля…

Тут обрывалась легенда.

«…Еще немного — и были бы у полюса, но не пускают льды», — вдруг вспомнилась фраза из отцовского письма, и я побледнел, и сердце коротко сжалось от непонятного предчувствия.

Может, это легенда о лодке, на которой погиб отец?


Еще от автора Вениамин Васильевич Тихомиров
Подвиг «Тумана»

В начале Великой Отечественной войны в состав Северного флота вошел маленький сторожевой корабль «Туман», переделанный из рыболовного траулера. Вооруженный двумя малыми пушками, корабль нес дозорную службу по охране советских берегов, участвовал в высадке наших десантов на побережье врага, отражал налеты фашистской авиации. Экипаж корабля состоял из людей смелых, спаянных крепкой флотской дружбой, беззаветно любящих, свою великую Родину, свой народ, свой корабль. В неравном бою против трех гитлеровских эскадренных миноносцев экипаж «Тумана» показал изумительные образцы доблести, несгибаемой стойкости и воли к победе.


Рекомендуем почитать
Повесть о таежном следопыте

Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.


Турухтанные острова

Повести известного ленинградского прозаика посвящены жизни ученых, сложным проблемам взаимоотношений в научных коллективах, неординарным характерам. Автор многие годы работал в научном учреждении, этим и обусловлены глубокое знание жизненного материала и достоверность произведений этой книги.


Очень хочется жить. Рассудите нас, люди

В повести «Очень хочется жить» воспеваются красота и мужество советского человека, солдата и офицера в первые годы минувшей войны.Роман «Рассудите нас, люди» посвящен молодым людям наших дней, их жизни, борьбе, спорам, любви, исканиям, надеждам и творчеству.


Дом на берегу: очерки

В книгу известного советского писателя Виля Липатова включены очерки, написанные в последние годы его жизни. Среди героев книги — московские рабочие, ленинградские корабелы, автомобилестроители Тольятти, обские речники, колхозники Нечерноземья, сотрудники милиции, деятели культуры. Все они обычные люди, но писатель подмечает в их жизни и труде характерные черты, делающие их яркими индивидуальностями. По-своему оригинальны и отрицательные персонажи: остро осуждая их, автор показывает неизбежное торжество справедливости.Содержание:Поправка к прогнозуТочка опорыНаших душ золотые россыпиДва рубля десять копеек… Самолетный кочегарДом на берегуПятаки гербами вверхПисьма из ТольяттиКорабелЛес равнодушных не любитКарьераКогда деревья не умираютТечет река ВолгаСтепанов и СтепановыТот самый Тимофей Зоткин? Тот, тот…Шофер таксиОбской капитанЖизнь прожить…Закройщик из КалугиСержант милицииСтарший автоинспектор01! 01! 01!Разговорчивый человекГегемонЧто можно Кузенкову?ДеньгиБрезентовая сумкаВоротаВсе мы, все — незаменимые .


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.