Небо в огне - [16]

Начищенные золотые пластины на высоких ступенях храма горели нестерпимо ярко - даже жрец отвёл взгляд и провёл ладонью по заслезившимся глазам. Наверху, у жертвенника, бродили люди, о чём-то говорили, пытаясь перекричать воющий ветер, но он уносил слова, и Алсеку у подножия был слышен только ровный гул. Вдоль первого яруса двое погонщиков под присмотром старшего жреца вели кумана - ящер тревожился и рычал, мотая головой, приплясывал на месте и норовил шарахнуться к стене. Алсек следил за ним, пока куман не завершил первый круг и не побрёл вверх по лестнице - ко второму, меньшему ярусу. Изыскатель загрустил было о судьбе ящера, но тут же хмыкнул, разглядев на шее храмовые бубенцы - ничего страшнее утомительного подъёма на вершину и спуска обратно к подножию зверю не угрожало. Жрецы, как и полагается, проверяли перед праздником лестницу - как прочно ни строился этот храм изначально, за многие годы зимние ливни и песчаные бури источили камень, Алсек сам видел обкрошенные ступени наверху...

Внутри, в прохладных тёмных коридорах, пахло горелой тикориновой стружкой и даже как будто драгоценным янтарём - навменийцы успели к сроку привезти благовония с севера. Но сейчас, за три дня до Пробуждения, все жаровни и курильницы были погашены, только холодные цериты ровно горели в полумраке главной залы.

Алсек ускорил шаг - и едва не налетел на младшего жреца, задержавшегося у входа. В зале было людно. Циновки, обычно разостланные вдоль стен, скатали и убрали с глаз, оставив лишь одну, и рядом с ней сидели на корточках служители, выбирая из коробов и ящиков свою утварь. Чуть поодаль встал, наблюдая за ними, Гвайясамин, чёрный плащ, разукрашенный белым и багровым, лежал на его плечах. Алсек привстал на цыпочки и вытянул шею - не так уж часто он видел в одном месте всех жрецов, со всеми их бусами, ожерельями и парадными шапками. Из потайных ниш извлекли все праздничные курильницы, флейты и погремушки, гадательные мешочки, звенящие подвески и сверкающие многогранные шары, чаши и барабаны, медные колокольцы и золотые диски, жезлы и опахала.

"Зген всесильный! Любопытно, куда меня поставят?" - задумался изыскатель, искоса глядя на одинокий каменный нож. Кто-то из старших оставил священное оружие на покрывале и отлучился по делам - или, увлечённый ими, вовсе не спускался ещё в залу. Алсеку пока ещё даже пальцем не разрешалось трогать такие ножи - и сам он обошёлся бы без этой чести. Но подняться вверх по многоярусной башне, где-нибудь в хвосте процессии, или встать на вершине со священным барабаном или флейтой, или в золотой мантии окуривать благовониями городские ворота на закате и на рассвете... а может - вот это было бы славно! - отправиться по обмену в Икатлан, Кештен или Джэйкето и провести Дни Солнца там...

Алсека ткнули кулаком в бок, и он вздрогнул. Служители уже разобрали свои украшения и отошли от коробов, и верховный жрец повернулся лицом к изыскателю и теперь задумчиво разглядывал его. Алсек наклонил голову.

- И снова вовремя, - бесстрастно заметил Гвайясамин. - Середина Западной Улицы, водяной пост. Возьмёшь черпак. С тобой встанет Кинти Сутукку.

Кинти Сутукку - так же, как Алсек, в красной накидке, подвязанной жёлтым поясом - стоял чуть в стороне, вытирая краем плаща многогранный стеклянный шар. Выглядел Кинти расстроенным и с тоской косился на короб с курильницами. Алсек поперхнулся.

- Водяной пост запада? Но это же середина улицы! Почтеннейший Гвайясамин, оттуда совсем ничего...

- Не видно, - закончил его фразу хмурый Кинти.

Что-то внутри черепа Алсека лязгнуло и глухо зазвенело, он заморгал и судорожно сглотнул, пытаясь удержаться на подгибающихся ногах. Верховный жрец не шелохнулся и даже не мигнул - но изыскатель мигом понял, что рот лучше прикрыть. Похоже, Кинти Сутукку почувствовал то же самое - он даже слегка пригнулся, с опаской глядя на Гвайясамина.

- Пост по вашим заслугам, - сказал жрец, переводя взгляд на опустевшие короба. - Ступайте.

...Узкая кромка Площади Солнца, отведённая для жителей, давно была переполнена, тесно было и на крышах жреческих кварталов, куда пускали далеко не всякого... впрочем, ни одной свободной крыши в городе уже с ночи не осталось. Те, кому не хватило места, заняли широкие улицы - в их просвете можно было увидеть хотя бы сам храм, не загороженный никакими строениями. Узенькую полосу мостовой оставили для стражи. Кто-то забрался даже на трубу водовода, но Гларрхна быстро согнали его. Алсек, с черпаком в руке расположившийся на мостках над трубой, глядя вниз, был вполне доволен - пусть храм он видел плохо, зато его не пытались расплющить.

- Зген, даритель жизни, да прольёт на вас свой священный свет! - Кинти поднял над головой гранёный шарик, и тот завертелся на ремешке, рассыпая радужные блики по макушкам и плечам тех, кто стоял внизу.

- Да не иссякнут небесные реки! - Алсек зачерпнул из резного каменного жёлоба и разлил понемногу в подставленные чаши и ладони.

Вода в древних трубах всегда была чистой и сладкой - и холодной, будто недавно пробилась из самых глубоких недр. Да и Зген на свет не скупился - полдень близился, и улицы залиты были белым прозрачным огнём. Алсек щурился на небо из-под ярко раскрашенного соломенного колпака.