Небо в алмазах - [6]

– Так вы, Семен Маркович, все время заняты были. То вы с Наденькой, то с Марианной.

– Ревнуешь! Это хорошо, значит и в тебе страсть проснулась…Но за столько лет могла выкроить пару часиков и поговорить по душам, поблагодарить. Я же столько для тебя сделал.

– А я добро помню, Семен Маркович. И благодарила много раз.

– Но это все на словах. Теперь, Верочка, пора к делу переходить.

И крепкая рука режиссера легла на колено актрисы, прошлась по бедру и застыла на ремне джинсов. Он никогда не любил женщин в брюках. Очень много мороки. Но сегодня выбирать не приходилось.

Верочка не ожидала, что все будет развиваться так стремительно. Она думала, Семен Маркович, как опытный ловелас, начнет с прелюдии, будет уговаривать, соблазнять. В ходе шутливого разговора можно было отговориться, отделаться поцелуями в щечку, наобещать на будущее с три короба. Но этот лысый маньяк полез на нее как лось.

Это уже переходило все границы. Еще час назад она допускала, что сможет любимому режиссеру кое-что позволить. Не все, но многое. А сейчас ей стало скучно и противно. Если бы не новая роль, она дала бы в лоб этому гнусному старикану. Врезала и сказала бы при этом пару ласковых слов. Но очень хочется сыграть, получить известность, стать звездой. Вот и приходится выкручиваться.

– Вы такой стремительный, Семен Маркович. Вы меня просто ошеломили.

– Так я этого и хотел.

– Но у вас же жена такая милая.

– Жена дома. И она… для других целей. Не надо разговоров, Верочка, давай к делу.

– Но сегодня я не очень готова. Мне не хочется…

– А роль главную тебе хочется?

– Хочется.

– Так вот, если не будешь послушной, я роль Марианне отдам. Она давно говорит, что ты народ против меня настраиваешь, козни всякие строишь…Ты пойми, Верочка, что это театр. У него вековые традиции. Режиссер всегда имел право первой ночи.

– Так вы вроде феодала, а я ваша крепостная актриса?

– Что-то вроде того. А ты раньше об этом не слышала?

– Слышала, но не верила. Думала, что сплетни про вас распускают… Но хоть я и крепостная, но встать мне все равно надо. В джинсах такие дела не делаются.

Семен Маркович довольно улыбнулся и подвинулся, выпуская Веру на свободу. Он поверил ей безоговорочно. До сих пор ни одна актриса ему не отказала. Так почему будет кочевряжиться эта – не самая красивая и без крутого спонсора.

Выскочив на середину кабинета, Верочка оценила обстановку. Ключ на краю письменного стола. Не далеко, но и не близко. Надо протискиваться мимо шкафов, отодвигая стулья. А потом дрожащими руками надо будет попасть в замочную скважину… Нет, не годится. Семен успеет ее перехватить. Начнется борьба, возможны даже увечья, если ей придется царапаться или применить удар коленом ниже пояса. И вот тогда ей точно не видать новой роли. Надо попытаться превратить все в шутку. Отшутиться и пообещать вечную любовь, но в следующий раз.

Верочка схватила с приставного столика бутылку шампанского и, потрясая ей над головой, торжествующе закричала:

– Сначала будем пить! Так положено. Сперва банкет, а потом свадьба.

– Какая свадьба? Ты, Верочка, время не тяни. Быстренько пообщаемся ко всеобщему удовольствию и разбежимся. Тебе к премьере надо готовиться, а у меня спектакль через час…Не зли меня!

Семен Маркович встал и начал угрожающе надвигаться на свою жертву.

Последняя для Веры попытка превратить все в милый флирт получилась немного истерической:

– Ой, Семен Маркович, я вас боюсь. Вы мужчина темпераментный, но не будете же вы меня насиловать. Мне приходится защищаться.

Считая это шуткой, Верочка направила на приближающегося режиссера горлышко бутылки и стала отворачивать проволочку…Почти все современное шампанское невозможно вскрыть. Пробки не хотят не только вылетать, но и вытаскиваться. А это было теплым, разболтанным, а главное – настоящим. Неудачливый любовник не поскупился!

Выстрел прогрел неожиданно, и Вера не промахнулась. Трудно не попасть с двух метров. Пробка ударила не в бровь, не в глаз, а чуть пониже – в верхнюю часть щеки. Самое удачное место для мощного синяка под глазом.

Из бутылки стала вырываться пенная струя, и это очень развеселило Верочку. Она вспомнила спортсменов-победителей, которые на пьедестале поливают друг друга шампанским. И она начала поливать режиссера. Сначала лысину, потом ладонь, прикрывающую подбитый глаз, потом толстую шею, потом ниже, еще ниже…

Только выбегая из театра, она поняла, что у нее теперь нет и новой роли, и работы вообще. И комнатки на Арбате тоже не будет. Теперь у нее остался только один он, ее Левушка…

* * *

Сегодня первый раз, провожая домой, он вел ее не по широким улицам, а по переулочкам и проходным дворам. Он объяснил это тем, что боится встретить ее мужа. Не за себя боится, а за нее. А еще он намекнул, что по дороге в пустынных московских двориках они смогут обниматься и целоваться до последних минут свидания… Он видел, что ей это понравилось. А какой женщине не нравится, когда ее хотят?

Для решения вопроса у него оставалось не больше недели. Дело можно было сделать или сегодня, или через день, или, в крайнем случае, через пять дней в понедельник.

Он уже получил от нее все, что хотел. Еще тогда, в Париже он ни на минуту не сомневался в успехе. К тридцати пяти годам он совершенно уверовал в свою неотразимость. Было в его облике нечто демоническое. Гордо расправленные плечи, постоянная улыбка, загадочный и чуть игривый взгляд. И не только это. Еще и уверенность в себе, щедрость, завораживающий голос и умение говорить то, что хочет слышать сейчас именно эта женщина…