Небо остается нашим - [2]

Осенью того же 1937 года я, образно выражаясь, сделала первую попытку оторваться от земли: пошла в районный аэроклуб.

— Рано… — сказали мне. — Ты маленькая. Еще пионерский галстук носишь. Подожди. Подумай.

Зайдя вторично, я обратилась к начальнику аэроклуба.

— Подрастешь, тогда и приходи. Посмотрим, как учишься. С плохими отметками не возьмем.

Промчался год. Теперь я отправилась в аэроклуб, имея рекомендацию районного комитета комсомола. Теперь уже не просила — настаивала. В виде исключения меня зачислили на теоретический курс отделения пилотов.

Поделилась своей радостью с отцом.

— Сына я хотел иметь, да нет его… Одна ты у меня, дочка, а характер, вижу, твердый.

Мама придерживалась другого мнения:

— Не девичье это занятие. Выбирай любое дело по душе, только не летай.

— Это решено, мама. Отступать поздно!

…Сколько было в аэроклубе замечательных людей! Скажем, та же Валерия Хомякова. Впервые я встретилась с ней в конце декабря 1938 года в здании на Мантулинской улице, где размещалась учебная часть аэроклуба. В ту пору она была известным летчиком-инструктором. Помню сияние морозного дня за окошками, длинный коридор, прорезанный солнечными лучами, в которых плясали пылинки. По коридору шла статная молодая женщина. Светлые блики то ложились на ее красивое лицо, то исчезали, и тогда серые глаза женщины становились еще глубже, загадочнее. Обняв за плечи подругу летчицу Ольгу Шахову, Валерия увлеченно разговаривала с ней. Увидев учлетов, Хомякова подошла к нам, познакомилась, стала расспрашивать об учебе. Держалась она просто, по-дружески, и беседа наша сразу стала непринужденной, откровенной.

Для учлетов часто устраивали в аэроклубе встречи с опытными летчиками. После знакомства с Хомяковой мы попросили ее прийти. Она согласилась. В тот вечер мы услышали рассказ о ее жизни.

Валерия родилась в августе 1914 года. Детство провела в Колпино, под Ленинградом. От отца, инженера-химика, унаследовала любовь к химии. Увлекалась литературой. А мечтала… Мечтала о полетах, о небе…

После семилетки закончила техникум, поступила в Московский химико-технологический институт имени Менделеева. Одновременно занималась в аэроклубе.

Вместе с дипломом девушка получила назначение на Дорогомиловский завод. Отработав смену, мчалась в аэроклуб Ленинградского района столицы. Валерия одинаково любила и планер и самолет. Но летчик, кроме всего, должен быть хорошим спортсменом. Помня об этом, девушка ходила на лыжах по заснеженному лесу, каталась на коньках, много играла в волейбол, плавала, тренировалась в прыжках с парашютом. А однажды почувствовала: авиация предъявляет монопольные права на человека. И сделала выбор, стала профессиональным летчиком.

Небесный почерк Хомяковой был захватывающе красив. Зачарованно смотрели мы, как на воздушном параде в День авиации она виртуозно выполняла виражи, бочки, спирали, петли Нестерова. Будучи летчицей высокого класса, она в совершенстве освоила все спортивные самолеты довоенного времени и безукоризненно летала на них.

В августе 1940 года Валерию наградили почетным знаком Осоавиахима. Такой знак отличия в то время имели немногие пилоты.

* * *

Теоретические занятия в клубе с первых дней захватили меня. Не беда, что не высыпалась, что ноги порой подкашивались от усталости. Поколение наше — да не обидятся на меня люди других возрастов — было воистину одержимым и в своей вере, и в своем стремлении всегда находиться на передовой военных и мирных фронтов.

Характеры моих сверстников формировались в годы первых пятилеток, овеянных романтикой и героизмом. Именно тогда страна оделась в леса новостроек. Именно тогда начали расти новые заводы, фабрики, шахты, электростанции, строились железные дороги, клубы, школы, стадионы. На моих глазах Москва-река вскипела первой волной волжской воды. Тридцатые годы были отмечены не только небывалыми трудовыми свершениями. Наши летчики, аэронавты, парашютисты, планеристы утверждали славу Страны Советов как первоклассной авиационной державы. С уст не сходили имена героев-летчиков Чкалова, Байдукова, Белякова, Громова, Каманина, Ляпидевского. Порою нам даже казалось, что мы вместе с летчиками спасали челюскинцев, совершали дальние перелеты, прокладывали первые воздушные трассы над Арктикой.

«Коммунисты штурмуют небо!» — писала об этих годах Ольга Берггольц.

Мы жили напряженно, радостно, трудно. Утро начиналось звонком будильника. И потом — ни одной свободной минуты: школа, аэроклуб, комсомольские дела.

Жизнь властно звала вперед. Страна, наращивая темпы, обгоняла время. Недаром так и назвал Валентин Катаев одну из своих книг — «Время, вперед!».

Кто из нас в юношеские годы, когда человек весь находится во власти высокой романтики, не пробовал собирать в альбом любимые стихи или писать свои? Был такой альбом и у меня, ученицы девятого класса. Я тоже писала стихи. Одно из них даже опубликовали в авиационном журнале «Самолет» в 1939 году:

Я мечтаю быть пилотом

В нашей радостной стране.

Обогнать на самолете

Птицу в синей вышине…

Поэтессы из меня, конечно, не получилось, да я и не стремилась ею стать. Другое было на уме. Я мечтала о времени, когда поведу самолет. И сейчас, оглядывая прошлое и думая о настоящем, я все больше убеждаюсь, что чувство скорости, потребность в ней заложены в каждом из нас. Скорость — одна из форм познания мира, хотя это, может быть, и звучит несколько необычно. Ведь действительность, ее явления познаются не в статике, а в движении, динамике. Чтобы лучше и полнее познать жизнь, нужна скорость во всем: в движении, в работе, в мышлении. И не потому ли человечество так медленно развивалось почти до XX века, что состояние техники не давало тогда возможности получить большую скорость? Первый паровоз, автомобиль, самолет появились на свет не только в силу утилитарных соображений. Наращивая темпы, человек словно бы подгонял течение жизни, и, чем совершеннее становились его знания, тем быстрее стремился он познать неразгаданное. Скорость подняла его над землей, проложила путь в космос. Она — величайшее завоевание человека. Она зовет вперед, открывает новые горизонты. Не потому ли в детстве и юности так хочется скорее свершить задуманное?