Небо - для смелых - [2]
Трудный взлет
Мне и сегодня трудно мотивировать свое решение стать летчиком каким-то единственным моментом или событием. Бесспорно одно: решение это не было случайным. Разбег к первому взлету оказался длительным и достаточно ухабистым.
Родился я и провел детские и юношеские годы в портовом Новороссийске. В семь лет остался без отца — он был стрелочником, а потом весовщиком на железной дороге. В семье нас росло четверо мальчишек. Советской власти шел только первый год, и матери трудно было поить, кормить, обувать и одевать нас, хоть как-то сводить концы с концами. Тяжелое было время: гражданская война, иностранная военная интервенция и, как результат, — разруха и голод в неурожайных двадцатом-двадцать первом годах. Нужда пришла в наш дом отчаянная. Пришлось самому идти добывать себе кусок хлеба. И как быть, если ты десятилетний мальчишка? Очень скоро оказался в компании таких же беспризорников. Надо ли подробно описывать, что это такое? Спали где придется, питались чем доведется.
Беспризорные университеты закончились для меня вполне благополучно — детским домом. По тем временам житье там было вполне приличным. Страна силами прежде всего чекистов-дзержинцев взяла на себя заботу о тысячах обездоленных детей. Постепенно возвращалась жизнь на заводы, фабрики. Вскоре при цементном заводе «Пролетарий» открыли фабрично-заводское училище. И нас, детдомовцев, зачислили в первый набор учащихся этого ФЗУ.
Конечно, не сравнишь те училища с нынешними ПТУ. Во всем. еще ощущала страна острый недостаток и не могла сразу создать нам полноценные условия учебы, быта. Полдня мы обычно занимались: ФЗУ давало среднее образование, а вторую половину работали в каменоломне, и заработанные деньги шли на наше содержание. Было голодновато, потому, помнится, и записался я в секцию бокса при спортивном интерклубе (существовал такой для развлечения моряков-иностранцев). В этой секции давали нам ежедневно булочку с сыром — вполне ощутимое по тем временам подспорье. Боксировать я очень скоро стал совсем недурно, начал встречаться на ринге даже с профессионалами. До тех пор, пока не досталось мне крепко от одного из зарубежных моряков. При почти одинаковом весе был он вдвое выше ростом и имел удивительно длинные руки. На том и кончилась моя боксерская карьера — на ринг-то я ведь вышел не ради спортивной славы и расставался с ним без сожаления. Да и интересы мои к тому времени стали более определенными.
Меня больше тянуло к технике, и в ФЗУ я получил профессию дизелиста. Тогда на улицах Новороссийска появились первые автомобили, правда, иностранных марок — «рено», «фиаты», а профессия шофера была одной из самых престижных. У кого из моих сверстников не замирало сердце, когда где-нибудь на улице останавливалось вдруг это чудо техники, из кабины выходил добрый молодец в кожаных брюках, кожаной куртке и длинных, чуть не до локтей, перчатках?.. Узнав о наборе на курсы шоферов, я поступил на них и спустя срок стал шофером. Новая профессия пришлась мне по душе. Машину знал я назубок, возился с ней с удовольствием и очень скоро завоевал репутацию дельного специалиста, несмотря на свой совсем «зеленый» возраст.
Производственная деятельность активно смыкалась с комсомольской жизнью. В комсомол я вступил рано,. организация наша была немногочисленна, но задора и энтузиазма, классовой бескомпромиссности, воспитательного влияния у нее хватало. Собрания, помню, проводили в подвальном помещении, при свете керосиновой лампы. Обсуждали вопросы текущей политики, состояние дел на производстве. Разговоры были деловыми, горячими. Атмосфера в комсомольской организации царила предельно искренняя, чистая и очень товарищеская: каждый твердо знал, что здесь его всегда поймут и, если надо, помогут.
Так шла моя жизнь и жизнь моих сверстников, пока не созрело у меня решение стать летчиком. Последним толчком к нему стала встреча с Владимиром Коккинаки, братом моего друга по комсомольской работе Кости Коккинаки.
А впервые мысль о том, что хорошо бы выучиться на летчика, мелькнула у меня задолго до этой встречи. И надо сказать, при обстоятельствах самых трагических. На городской окраине упал самолет, и вместе с другими мальчишками я немедленно примчался к месту происшествия. Оба пилота погибли, от машины осталась Г груда обломков. Картина была жуткая, но мысль стать летчиком мелькнула и, видимо, запала в душу крепко-накрепко. И теперь, когда всеобщий интерес к авиации рос ошеломляющими темпами, не давала покоя.
Завораживала стремительность развития советской авиации, подъему которой самое пристальное внимание уделяла наша Коммунистическая партия. Уже 10 ноября 1917 года по личному указанию В. И. Ленина было положено начало первому социалистическому авиационному отряду. Год спустя создается ЦАГИ — Центральный аэрогидродинамический институт. Множество директивных документов той поры, определивших судьбу самолетостроения страны, подписаны лично В. И. Лениным. И это вполне закономерно, ибо В. И. Ленин видел в авиации величайшее завоевание нашего века.
«Трудовой народ, строй воздушный флот!» — с этим девизом в марте 1923 года начало свою патриотическую деятельность добровольное Общество друзей воздушного флота (ОДВФ). Его ячейки очень скоро возникли повсюду в стране, они объединяли более двух миллионов энтузиастов. Велика заслуга Общества в создании отечественного планеризма, в приобщении к авиационному спорту тысяч юношей и девушек.
Дважды Герой Советского Союза, лауреат Ленинской премии, заслуженный военный летчик СССР, маршал авиации Евгений Яковлевич Савицкий в годы войны командовал 3-м истребительным авиакорпусом РВГК. Он совершил 216 боевых вылетов, сбил 22 самолета противника лично и 2 в группе. В своей книге автор рассказывает о напряженной, полной подлинно героических свершений и романтики жизни летчика-истребителя. Рассчитана на массового читателя.
Пожалуй, не сыщется такого отечественного истребителя, на котором бы в свое время не летал автор этих воспоминаний. Вся жизнь дважды Героя Советского Союза маршала авиации Е. Я. Савицкого неразрывно связана с развитием и совершенствованием Военно-воздушных сил нашего государства. Бывший беспризорник, а затем рабочий цементного завода в Новороссийске, Е. Я. Савицкий в 28 лет становится командиром дивизии, а в 32 года — командиром корпуса. 3-й истребительный авиационный корпус Резерва Верховного Главнокомандования, которым в годы Великой Отечественной войны он командовал, участвовал в сражениях в небе Кубани, Крыма, Белоруссии, Берлина.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.