Небесный щит. Часть 1. Спутник - [2]

Сама собой назрела необходимость создания систем раннего предупреждения о ракетном нападении — хотя бы только для того, чтобы лидер страны успел спуститься в особый подземный бункер, который, предположительно, мог выдержать удар баллистических ракет — речь о защите нации в целом здесь не шла.

Самым подходящим местом для размещения систем наблюдения (после пары сотен сбитых в ходе «холодной войны» самолетов-разведчиков с обеих сторон) оказался «ничейный» космос. Спустя многие годы после такого озарения, там появились космические аппараты, созданные только для того, чтобы распознать запуск баллистических межконтинентальных ракет из любой точки земного шара с возможностью отслеживания их траекторий и передачей этой информации на станции приема, находящиеся на земле или на специальных кораблях. На этих станциях информация обрабатывалась, по полученной траектории рассчитывалась точка падения баллистического тела, и в случае возможности падения иностранной ракеты на родное отечество, с этих станций приходил сигнал тревоги. По этому сигналу предполагалось, что президент (или генеральный секретарь) переместится на несколько десятков метров ниже, под мощные бетонные своды, и отдаст приказ об ответном ударе.

Это отвечало требованиям времени, но время шло. В ногу со временем шел и технический прогресс. И вот, в конце шестидесятых годов ученые заговорили о возможности перехвата вражеских ракет в космосе. Все стало упираться только в уровень развития техники.

Однако специалистам было ясно, что создать систему перехвата баллистических ракет в ближайшее время вряд ли удастся. Дать окончательный ответ могли только испытания и эксперименты, которые даже по самым скромным подсчетам могли стоить миллиардов долларов. Положительный результат был сомнительным, но в любом случае это были большие деньги, которые так хотелось получить «оборонным воротилам» — и военное лобби победило — Конгресс США одобрил выделение средств на разработку программы, которую назвали «Стратегической оборонной инициативой», а попросту — «Звездными войнами».

В руководстве СССР сильного опасения на счет «Звездных войн» не испытывали — практически во все американские конструкторские бюро, работающие на военный космос, у советских спецслужб была возможность оперативного проникновения. Это означало, что все американские разработки становились известны советским специалистам, причем на это тратились средства несоизмеримо меньшие, чем на исследования и эксперименты тратили американцы. Другое дело, что такое положение подразумевало постоянное отставание в технологиях, но к этому в СССР так же относились по-философски — не всегда плохо идти по проторенной дороге. Когда впереди идущий устанет и остановится, можно его обойти и вырваться вперед.

В семидесятых годах при отработке доктрины ведения «Звездных войн» в рамках программы Стратегической Оборонной Инициативы (СОИ) специалисты Космического командования ВВС США и NASA пришли к неутешительным выводам: в запланированном объеме финансирования при имеющемся уровне развития ракетной и радиоэлектронной техники решить задачу перехвата советских межконтинентальных баллистических ракет все же не удастся. Для того чтобы сделать этот вывод, КК ВВС и NASA «проели» несколько миллиардов долларов, провели массу удачных и неудачных экспериментов, провели несколько десятков запусков ракет-перехватчиков. Но все усилия были напрасными. Задача обнаружения в бездонном космическом пространстве боеголовки размером менее метра, которая несется со скоростью нескольких десятков километров в секунду, оказалась науке просто не по силам.

Первая проблема заключалась в том, что определить точное местоположение приближающейся боеголовки удавалось лишь тогда, когда что-либо делать было уже поздно. Вторая проблема сводилась к тому, что за доли секунды с момента определения трехмерных координат летящей боеголовки, было невероятно трудно рассчитать траекторию упреждения, чтобы ракета-перехватчик смогла приблизиться к цели на дальность уверенного поражения. Третья проблема заключалась в сложности уничтожения собственно самой боеголовки, как обычным зарядом ракеты-перехватчика, так и ядерным. В первом случае готовые поражающие элементы при разлете не давали плотности и убойности необходимой для поражения боеголовки, а во втором, при ядерном взрыве, вообще не происходило никакого поражения боеголовки. Виной тому было безвоздушное пространство, где не возникало ударной волны, способной разрушить ЯБЧ или изменить траекторию её полета. А что могло сделать световое излучение телу, которое через несколько мгновений входило в плотные слои атмосферы и там выдерживало куда более страшный нагрев?

В правительстве США начал назревать скандал. Миллиарды были потрачены, а положительного результата никто показать не мог. Конгресс склонялся к окончанию финансирования НИОКР по СОИ. Ученым, промышленникам и генералам нужно было как-то спасать положение, и тогда NASA пошло на подлог. При испытании очередной партии противоракет, цель поразили девять из десяти ракет-перехватчиков. Военные и конструкторы торжествовали. Скандал сам собой стих. Конгресс предложил принять противоракетный комплекс на вооружение, но военные и ученые, боясь раскрытия своего подлога, инициировали кампанию по двустороннему ограничению программ противоракетной обороны. Сенаторы, конгрессмены и президент прислушались к голосу разума, и вскоре появился Договор по ПРО, подписанный с СССР. Руководство Советского Союза подписало этот договор, ничего при этом не теряя. Был момент, когда в СССР у специалистов, по результатам последних испытаний американских противоракет, волосы на голове встали дыбом. Казалось, что американцы смогли сделать невозможное, но вскоре все встало на свои места. Разведывательные суда Тихоокеанского Флота, ведя непрерывную радиоэлектронную разведку, вскрыли подлог: оказалось, что все баллистические мишени были оснащены радиомаяками, на которые и ориентировались эти чудо-противоракеты.