Небесный летающий Китай - [8]

Пиковый король в колоде, которую он и держал в своих лапах, покрытых темными трещинами и поросших цыпками. Из кармана некогда клетчатого пиджака дяди Жени торчала древняя карта с указанием маршрутов и троп: лабиринт, который вел, а может быть, и не вел к Истинному Ларьку с подачей Истинного Камамбера. Истинным Камамбером пахло от самого дяди Жени.

Он добро щурился; к редким его зубам прилипли рыбьи чешуйки.

Вокруг лениво буянило лето: цвели приятные желтые цветы на длинных стеблях, называвшиеся одуванчиками. Вблизи от дяди Жени растянулась долгая очередь, состоявшая из знакомых дяди Жени; голова очереди скрывалась в темном дверном проеме, откуда несло затхлой бочкой.

– Торопыги, – пожурил нас дядя Женя, возвращая Карту и карты.

Тем Пачино принюхался к Камамберу дяди Жени.

– Близко, сударь! – шепнул он мне, выходя на грань возбуждения. – Это очень близко!

Годичные кольца бессмертных дубов завертелись перед моими глазами. Я сел на траву.

– Вы забыли о восьмом принципе Камамбера, – упрекнул нас дядя Женя и наподдал камешек. – К Истинному Пиву из Истинного Ларька не подают Камамбер.

– Но запах! – не выдержал я, готовый сразиться с самым принципом.

– Отсутствие Камамбера не отменяет его эманаций, – дядя Женя хитро подмигнул сначала мне, а потом Тем Пачино.

Из очереди крикнули:

– Дядя Женя! Так ты идешь или нет, что ли?

– Да нет, – добродушно отмахнулся тот с таким видом, будто и очередь эта вся никогда не была ему интересна. – Я в гости иду! – сказал он важно, пошевелив ботинками, которые сверкнули, будто жуки, умывшиеся росой.

Он делал вид, будто явился просто так, постоять, потому что ему-то в гости, а с ними, с которыми он всегда, ему совершенно не по пути.

Тогда какой-то мужчина приблизился к дядя Жене с бутылкой низкого напитка:

– Вы пьете?

– Нет, – беззаботно ответил Пиковый король, глядя в синее небо. – Чревато слезами.

Мы с Тем Пачино стояли понуро, сжимая бесполезные карты. Дядя Женя был с нами, и дядя Женя знал истину. А истина была в том, что много, много родников, но где-то, где известно дядя Жене, обитает он – огненный и вонючий гений Камамбер, невидимый и влекущий через обманные слои своей недостижимостью.

– Можно нам с вами, дядя Женя? – спросил я робко.

– Отчего бы и нет? – удивился тот. – Прибудут дамы, Пика и Треф. Состоятся веселые танцы вприсядку и вприкуску, а то и впредъявку. Не понимаете? Ну, как в трамвае: не садиться, а присаживаться, и не показывать, потому что показывают врачу, а предъявлять. Это означает: присядь и предъяви, если не хочешь сесть и показать.

Из дома, куда втягивалась очередь, выходили люди с желтыми банками. Многие курили и пили взасос.

– Оно, – кивнул дядя Женя. Он принял нас с Тем Пачино под руки: – Пойдемте, волчата! Вы идете со мною в гости, но вы же идете в гости ко мне.

– Это темное, темное время, – вздохнул он чуть погодя, – эпоха искривления пространства и рыл…

8

В наших желудках ворочались огнегривые львы.

– Ведомы, ведомы нам эти кошечки, – приговаривал дядя Женя, рассаживая нас вкруг стола. – Зеленоротые юнцы пытаются приструнить их специальным пивом «Гладиатор». Но дело оборачивается бедой, ибо не там ищут…

– Вы как-то удивительно обжились здесь, пускай и в благословенном, но не совершенном Слое, – заметил я, озираясь по сторонам. Повсюду виднелись следы неумелой, но безошибочно бытовой деятельности.

– А? – дядя Женя, занимавшийся огромным серым бидоном, привстал.

– Поосторожнее с Учителем, – шепнул Тем Пачино, кладя мне руку на бедро, давно изувеченное в поисках Истинного Ларька с Камамбером.

– Мои уста на замке, – я склонил голову.

– Не там ищут люди – да и люди ли? – бормотал, разбираясь с кружками и крышками, дядя Женя. – Видел одного… дежурит возле ларька, с петухами встает. Ходит кругами, а тому еще три, два часа не открываться… вообще не открываться… и не то в том ларьке, не живое… Идешь, еще солнца нет, а сторож стоит, снежок утаптывает… Винаграда ему иногда от меня выходит… винная награда…

– Это просто почтительный страж, – высказался неисправимый Тем Пачино.

– Снежок? – настороженно осведомился я. – Здесь бывают снега? Мне казалось, мы в Слое постоянного лета…

– Ты молод, сынок… Вам время тлеть, а нам – цвесть… Слои – они та же колода, тасуются… Тебе казалось, будто они – круги по воде? Не так рассуждаешь…

Тем Пачино вторично коснулся моего бедра, указывая глазами на дверь. В дверях стояла Дама Пик. Она была в верхней и некрасивой одежде, из чего следовала что Дама Пик только что вернулась откуда-то, где не ждала увидеть нас тут.

Дядя Женя нагнул бидон и начал разливать жидкость по кружкам. Он затянул сквозь усы:

– Мудя топорща в гневе ратном… герой пришел домой обратно…

Причины стихосложения оставались темными. Мне все больше и больше не нравилось в доме учителя.

– Слуги Хаоса прикидываются силами Правопорядка, – дядя Женя выпрямился и протянул нам кружки. – Не позволяют гнать… О! – воскликнул он, различив Даму Пик, которая так и стояла, в сиреневой куртке, в дверном проеме. – А что? – приосанился он жизнерадостно. – Сейчас сядем, Колбасевича порежем…

– … Вон! Вон! – вдруг заревела хозяйка, прежде молчавшая.