Небесные овации - [36]

любовью.

И хотя пользы от жакета не осталось, его ценность для меня не стала меньше. Он

ценен не тем, для чего нужен, а тем, кто его сделал.

Должно быть, о чем-то таком думал псалмопевец, когда написал: «...Ты... соткал

меня во чреве матери моей»4.

Задумайтесь об этих словах. Вы сотканы. Вы — не случайность. И не продукт

массового производства. Вы не сошли с конвейера. Вас задумал, наделил особыми

дарами и с любовью привел на эту землю великий Мастер.

«Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог

предназначил нам исполнять»5.

Для общества, где совсем мало места отведено вторым скрипкам, это добрая

весть. Для цивилизации, в которой дверь возможностей открывается только один

раз, а потом захлопывается наглухо, это откровение. В системе, где ценность

человеческого существа определяется тем, сколько он зарабатывает, или насколько

красивые у него ноги... позвольте мне сказать вам одну вещь: замысел Иисуса дает

нам причину для радости!

Иисус сказал Иоанну Крестителю, что грядет новое Царство — Царство, в

котором люди ценятся не за то, что они делают, а за то, Чьи они.

* * *

77

Вторая особенность Царства — такая же могучая, как первая: «...мертвые

воскресают...» Смерть лишена власти.

Год 1899 ознаменовался смертью двух выдающихся людей — это были Дуайт Л.

Мооди, признанный проповедник, и Роберт Ингерсолл, знаменитый адвокат, оратор

и политический деятель.

У этих двух людей было много общего. Оба воспитывались в христианских

семьях. Оба были прекрасными ораторами. Оба много ездили по стране и

пользовались большим авторитетом. Оба собирали огромные толпы слушателей и

завоевывали себе преданных сторонников. Но существовало и поразительное

различие между ними —- в части их отношения к Богу.

Ингерсолл был агностиком, приверженцем натурализма; в вечность он не верил, делая упор на важности жизни здесь и сейчас. Ингерсолл свысока относился к

Библии, утверждая, что «свобода мысли даст нам познать истину». Библию он

определял как «басни, непристойность, притворство, подлог и ложь»6. Он резко

выступал против христианской веры. Он заявлял, что христианский «символ веры —

невежественное прошлое, которое издевается над просвещенным настоящим»7.

У современника Ингерсолла проповедника Дуайта Мооди были другие

убеждения. Он посвятил свою жизнь тому, чтобы говорить умирающим о

воскресшем Царе. Он воспринимал Библию как надежду для рода человеческого, а

распятие — как переломный момент истории. Его наследием стали произнесенные и

записанные проповеди, образовательные учреждения, церкви, преображение жизни

множества людей.

Два человека. Оба — авторитетные ораторы и влиятельные деятели. Один

отвергал Бога, другой принимал Его. Последствия их жизненного выбора яснее всего

видны в том, как они умерли. Почитаем, как один из биографов сравнивает две эти

смерти.

Ингерсолл умер внезапно. Весть о его смерти сразила его семью. Тело

умершего оставалось в доме на протяжении нескольких дней, потому что

вдова не хотела с ним расстаться. В конце концов, ее убедили это сделать

ради здоровья семьи.

Останки Ингерсолла были кремированы, а восприятие обществом его

кончины оказалось весьма мрачным. Для человека, связывавшего все свои

упования с этим миром, смерть стала трагедией без какой-либо утешительной

надежды.

Другим оказалось наследие Мооди. 22 декабря 1899 года проповедник

встретил свой последний зимний рассвет. Заметно утратив силы за ночь, он

заговорил медленно, взвешивая каждое слово:

— Земля уходит, передо мной открываются небеса!

Его сын Уилл, находившийся неподалеку, поспешил

к постели отца.

— Отец, ты грезишь, — сказал он.

— Нет, это не сон, Уилл, — ответил Мооди. — Это прекрасно. Это как

экстаз. Если это смерть, она сладка. Бог призывает меня, и я должен идти. Не

зовите меня назад.

78

К этому времени семья собралась вокруг него, а через несколько

мгновений великий проповедник умер. Это был день его коронации — день, которого он ждал много лет. Он пришел к своему Господу.

В прощании с Дуайтом Мооди отразилась та же убежденность. Отчаяния

не было. Близкие собрались, чтобы восславить Бога в торжественном

домашнем богослужении. Многим вспомнились слова из речи, произнесенной

проповедником в том самом году в Нью-Йорке: «Однажды вы прочитаете в

газетах, что Мооди умер. Не верьте ни единому слову. В то мгновение я буду

жив больше, чем сейчас... Я родился от плоти в 1837 году, я родился от Духа в

1855 году. То, что рождено от плоти, может умереть. То, что рождено от Духа, будет жить вечно»8.

Иисус посмотрел в глаза ученикам Иоанна и передал Свой ответ: «...скажите

Иоанну, что... мертвые воскресают...» Иисус не забыл об узах Иоанна. Он не закрывал

глаза на его бедственное положение. Но Он готовил освобождение от уз более

страшных, чем в темнице Ирода; Он готовил освобождение от уз смерти.

* * *

И на этом Иисус не остановился. Он добавил еще одно свидетельство, чтобы

разогнать туман сомнений в сердце Иоанна: «...нищие благовествуют...»

Несколько месяцев назад я опаздывал на самолет, вылетающий из аэропорта

Сан-Антонио. Не так уж сильно, но достаточно, чтобы меня успели вычеркнуть из

списка и отдать мое место кому-то из ждущих оказии пассажиров.