Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова - [50]
Таким образом, в запечатанной книге возможно увидеть завещание. Исследователь античных документов Т. Бирт считает данную точку зрения убедительной[442]. В. В. Четыркин также придерживался этого мнения: «Это не книга будущего, но, как вслед за Huschke принимают Zahn и Joh. Weiss, – завещание»[443]. В этом случае не только объясняется наличие печатей, но и дается прямое объяснение их числу.
Ограниченность видения в запечатанной книге завещания как правового документа. Тем не менее дальнейшее сравнение запечатанной книги с завещанием как правовым документом выявляет значительные расхождения между ними.
Письменная форма римского завещания, позволяя объяснить наличие семи печатей, не предусматривает написания «внутри и отвне». Напротив, принципиально важным являлось создание таких условий, чтобы содержание завещания было сокрыто изначально и «могло остаться неизвестным даже свидетелям и участникам акта»[444]. В связи с этим Т. Цан предлагает понимать Откр 5: 1 в том смысле, что книга «написана внутри, а отвне запечатана семью печатями»[445]. Однако такое прочтение является совершенно неубедительным.
Нельзя также сказать, что буквальное объяснение числа печатей снимает существенные затруднения в данном вопросе. В античном мире «мотив семи печатей использовался в совершенно различных контекстах и не мог быть связан исключительно с формой завещаний»[446]. Выше было показано, что в Апокалипсисе число «семь» широко используется в символическом смысле, обозначая полноту и завершенность; на основании этого можно вполне обоснованно истолковать семь печатей книги также символически[447]. То есть, при объяснении числа печатей нет очевидной необходимости прибегать к поиску буквальных соответствий.
Т. Бирт справедливо указывает, что раскрытие завещания могло осуществляться только в присутствии семи свидетелей, бывших при его составлении и закрепивших его своими печатями[448]. Однако при описании начала открытия книги (Откр 6) нет образов семи свидетелей[449]. Более того, никаких свидетелей в сцене Откр 5 в принципе не предполагается – книга находится в деснице Божией, и никто из живых существ не может даже «взглянуть» на книгу (Откр 5:3,4).
Кроме того, в тексте Откр 5 нет явных указаний, какое лицо является завещателем, в чем состоит наследство и кому оно будет предназначено. Существует мнение, что речь идет о завещании всем христианам, но в ответ на это Г. Осборн подчеркивает, что тема наследия святых не имеет в сцене Откр 5 определяющего значения[450].
Итак, толкование книги Откр 5: 1 как правового документа – завещания – дает мало ответов, но порождает много вопросов. Большинство современных исследователей подвергают это мнение серьезной критике; В. ван Унник отмечает, что «ничто в тексте Апокалипсиса прямо не указывает на то, что это – завещание»[451].
Однако понятие завещания можно рассматривать как в узком (правовой документ), так и в более широком смысле.
B. Четыркин считает, что «не должно смущаться, если в апокалипсическом описании не отразились точно все формальности, которыми было обставлено вскрытие завещания – в общем же смысл избранного образа совершенно ясен»[452]. Толкование книги Откр 5: 1 как завещания может оказаться плодотворным, если взять из этого понятия только его общий смысл.
4.5.7. Вопрос об обоснованности отождествления запечатанной книги с правовым документом
Строго говоря, под сомнение могут быть поставлены сами попытки толкования книги как правового документа. Правовой документ устанавливает и регламентирует взаимоотношения сторон, при этом он является автономным по отношению к каждой из сторон и имеет самостоятельную законную силу. Одна из целей составления правового документа (долгового обязательства, завещания и др.) – это закрепление прав, которые иначе могут быть нарушены. Если запечатанная книга понимается как правовой документ в руках Бога, то одним из субъектов правовых отношений выступает Бог. Но Бог не нуждается ни в каких документальных обоснованиях Своих прав; ничто не может нарушить Его власть.
Слово βιβλίον в Откровении Иоанна Богослова употребляется не только в отношении запечатанной книги, но применяется также к книге жизни (Откр 13: 8; 17: 8; 20: 12; 21: 27) и к самому Апокалипсису (Откр 1: 11; 22: 7, 9, 10, 18), которые вряд ли могут быть сопоставлены с правовыми документами. Поэтому само по себе употребление слова βιβλίον в Откр 5: 1 не может являться аргументом. Также нужно отметить, что ветхозаветные прототипы запечатанной книги – свиток Иезекииля (Иез 2—3) и свиток пророка Захарии (Зах 5: 1) – ни в какой мере не являются правовыми документами[453].
Не вызывает возражений предположение, что апостол Иоанн при описании запечатанной книги мог использовать внешнюю атрибутику правовых документов своего времени. Однако отсутствуют достаточные основания видеть в книге правовой документ как таковой.
