Небесное созданье - [53]

Белолицый отвел глаза от Алексея, проговорил озабоченно:

— Пока вы тут беседуете, я, однако, съезжу в больницу. Узнаю, как там наша сотрудница. Не против?

„Вон это кто! — Прожгла Алексея запоздалая догадка. — Кажется, сам шеф, директор прииска. То-то он меня так упорно разглядывал. Как сразу-то не допер!“

— А мы сейчас все вместе поедем, — господин Миркин, суховато произнес пожилой следователь. — Уже заканчиваем. Что не успели спросить, по дороге спросим. Скосил глаза на часы. — План таков. Сейчас, максимум, на полчаса в больницу, потом — вылет на место. Вы, Алексей Григорьевич, как абориген, будете нашим проводником. Надеюсь, не возражаете?

— Конечно. Мне все равно в тайгу возвращаться.

И тут подал голос Шитов:

— Солин говорит, что потерял больше недели на промысле. Вчера он, в беседе, спросил меня: кто ему возместит этот ущерб? Организация или еще кто. Это, конечно, не мое дело, но человек интересуется…

Алексей взглянул на него с благодарностью и тут же, устыдясь своего порыва, опустил голову.

Медведев поддакнул от дверей.

— Промысел — это как уборка хлебов у крестьян. Время на нее отпускается ограниченное. Потерял время — потерял урожай пушнины. И уже не наверстаешь.

И все повернулись к белолицему мужчине.

Тот не замедлил отозваться:

— Думаю, мы решим этот вопрос с Солиным. В рабочем порядке.

Старший следователь, выслушав это, дружески подмигнул Алексею, подытожил легким голосом:

— Ну вот и отлично. — Он убрал диктофон в портфель и поднялся. Его товарищ тоже спрятал свой диктофон, и тоже встал. Распрямился над столом и директор прииска, еще раз откровенно оглядев Алексея. В бледно-синих глазах — холодная озадаченность. Он будто пытается разгадать загадку и никак не может.

Старший следователь взял портфель и пошел к выходу.

— Мне тоже в больницу? Или не надо? — спросил его Алексей.

— А что? — тот приостановился и глянул на него внимательно.

— Да я хотел сбегать домой, собраться. Собаку взять надо.

— Мы вас в больнице долго не задержим. Успеете.

В машину сели вчетвером. Спасатель и Шитов остались в кабинете директора. В больнице старший следователь попросил директора прииска и Алексея подождать в коридоре, пока они с товарищем побеседуют с Летяевой.

— Кстати, вы, — разрешил он Алексею, — можете сходить домой. — Вам пятнадцати минут хватит?

— Вполне, — кивнул Алексей и ушел.

Собрался Алексей быстро. Прихватил сдаточных соболей, купил по дороге хлеба, сигарет, и через четверть часа, с Дымком на поводке, был уже возле дверей больницы. Привязав собаку, вошел внутрь.

Беседовать с Аленой следователи еще не закончили, и директор прииска нервно мерил шагами пустой вестибюль. Увидев Алексея, приблизился к нему. Некоторое время глядел на него своими смолевыми глазами, спросил:

— Ну и во сколько вы оцениваете свой материальный и моральный ущерб?

— А это смотря во сколько вы оцениваете жизнь своей сотрудницы, — не моргнув глазом, мгновенно отчеканил Алексей, мысленно похвалив себя за находчивость. — Так что слово за вами.

— Хороший ответ, — сдержанно улыбнулся тот, глядя на Алексея с пронзительным интересом и не скрывая этого.

Алексей ответно улыбнулся, и тоже — сдержанно, одними губами. „А ведь он разглядывает меня, как возможного соперника. И гадает: могло у нас с Аленой что-то такое произойти или нет“? — понял Алексей, притушив в глазах ответное любопытство. — Думаю, мы с вами сойдемся в цене, — пообещал его белолицый соперник. — Не обидим.

Алексей пожал плечами с видом человека, у которого нет выбора.

— Будем надеяться.

Поговорить им больше не пришлось. Дверь кабинета главврача отворилась. На пороге возник помощник старшего следователя и сделал им знак рукой, приглашая войти. И оба они, с облегчением, отвернулись друг от друга. О чем было им еще поговорить? Не торговаться же о цене прямо здесь, в больнице. У Алексея к этому человеку вопросов не было, а у того, хотя наверняка и имелись, но не тот случай, чтобы их задавать. Не спросит же он напрямую: „Ты спал с ней или нет?“ Место неподходящее, да и время тоже.

Алена сидела на кушетке в пестреньком больничном халате, такая скорбная и сиротливая, что Алексей насилу ее узнал. Увидев вошедших, попыталась подняться, но не хватило сил. Жалобно улыбалась, хотя по бледной щеке катилась, истаивая, крупная слеза.

Старший следователь сидел за столом главврача, на котором, рядом с книжками историй болезней, стояли два диктофона, и молча наблюдал встречу, не задавая пока никаких вопросов.

Директор прииска порывисто шагнул к Алене, наклонился, приник к ней и поцеловал в щеку, стерев слезу.

— Ну, как ты тут, Алена Владимировна? — спросил он с придыханием, положив ей руки на плечи и жадно глядя в ее бледное лицо.

— Спасибо. Получше, — проговорила она слабым голосом, и нашла взглядом глаза Алексея, который с неловкостью наблюдал встречу сотрудников. Вежливо кивнул девушке, стесняясь подойти поближе.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, Григорьич, — отозвалась жалобно. — Измучились вы со мной. Не знаю, как вас и благодарить. Спасибо вам за все.

— Да чего там… — пробормотал Алексей. — Главное — все обошлось. Живы, здоровы. Поправляйтесь скорее. Желаю всего самого-самого светлого. Ну, а будете выходить замуж, не забудьте пригласить на свадьбу.