Небесное созданье - [28]
Днем-то идешь по Пыже и то петляешь с берега на берег, в зависимости от ледовой обстановки, постоянно щупаешь кайком снег перед собой, можно ли ступить, да постукиваешь по гулким панцирям пустот — выдержит ли твой вес вздутый пузырь полого льда. А о ночи и говорить нечего. Ночь — есть ночь. Много неприятных сюрпризов ожидают охотника на этой зимней горной реке, шириною в полста метров. Фонарик у Алексея и сейчас при себе, а включить его да посветить перед собою — рука не поднимается. Нынче он идет по своим угодьям не как хозяин, а пробирается полуночным вором. Лямку рюкзака оттягивает груз, от которого, как говорят мудрые люди, все зло на Земле. Так что свет фонаря только может выдать его. А вдруг где-нибудь впереди таятся спасатели? Нет уж, в темноте ему спокойнее.
Продвигался Алексей медленно, как слепой, шаря перед собою кайком. Но как бы то ни было, а он вполне благополучно миновал половину пути, хотя основательно обессилел и едва переставлял ватные ноги. Мешочек, висящий на лямке рюкзака, постоянно напоминал о себе, при каждом шаге больно колотя его в бок. Наверное, уже синяк набил и надоел — спасу нет. По-доброму-то, надо бы разжечь костерок на берегу, где есть сухой плавник, попить чаю, обсушиться от пота, отдохнуть, потом идти дальше. Костровое местечко у него на Пыже имелось, но боязнь, что увидят огонь, пугала его, и он не решился на короткий привал, оправдывая себя тем, что чайный котелок оставил у вертолета. Со вздохом пробрел костровое место и плелся дальше, щупая кайком снег и лед, по-звериному обострившимся зрением угадывая полыньи и чутко слушая тайгу.
Хоть и не скоро, но без происшествий дотащился до своего своротка. Не чуя ног, поднялся на каменистый прилавок Базовой и там, вблизи избушки, не сходя с лыжни, с облегчением избавился от надоевшего мешочка. Сунул его в основание сугроба, старательно пригладив место схрона. Тут и месяц выкатился из-за горы за Пыжой, серебристо высветил окрестности. Возле избушки — снежная целина, чужой лыжни не оказалось. Алексей сильно переживал, что пока он ходит в Коозу, в Купеческую нагрянут гости. Слава Богу, не нагрянули. К Базовой избушке никто из верховий Пыжи не приходил, и путик в сторону Купеческой тоже девственно чист, занесен снегом.
Волки, впрочем, тут побывали. В свете месяца разглядел их наброды, ведущие к жерди, прибитой между двух кедров. На жерди висела старая маралья шкура, которую они, наверняка, потрепали. Ну да пускай, не жаль бросовой шкуры. Жалко, капканов-«пятерок» там не оказалось. Один бы точно тосковал в капкане. Но возле избушек, да и вообще вдоль путиков он «пятерки» не выставлял, только «нулевки» и «единички». Опасался, как бы кобель не залетел в крупный капкан и не остался без лапы.
Кое-как стряхнул с ног лыжи, успевшие примерзнуть к обуткам, прислонил их к стенке избушки. Повесил на гвоздь ружье и рюкзак, отворил скрипучую дверь и вошел внутрь. На него пахнуло духом давно выстывшего жилья. Подсвечивая себе фонариком — теперь опасаться было нечего, опустился на колени перед печкой. Открыв дверцу, чиркнул спичкой и поджег свиток бересты, готовно лежащей под поленьями. Мысленно похвалил себя, что перед уходом непременно заряжает печку сухими дровами. Ведь приходит сюда измотанный, где уж там за дровами в сени идти, скорее бы затопить печь и упасть на нары.
В печи весело затрещала береста, веселя душу. Алексей засветил лампу и повалился на нары. Ноги гудели и уже почти не держали его. Надо было хоть немного отлежаться, а уж потом встать и приняться за дела: занести соболей, разморозить их да обснять, а на это уйдет много времени.
— На лежку — десять минут, — проговорил Алексей строго. И ворчливо добавил: — Да глаза не закрывай. А то уснешь. Слышишь?
— Слышу, — сам и отозвался вялым голосом.
Иногда он приказывал или советовал себе вслух. Сказанные им слова звучали не только от самого себя, но и как бы со стороны, из уст человека, желающего ему добра и потому воспринимались по-особенному весомо, не прислушаться к которым никак нельзя.
Алексей давно заметил за собой эту странную особенность — не просто думать вслух, а именно разговаривать с собой. То ли это от таежного безлюдья, когда начинаешь забывать человеческую речь, и хочется пообщаться пусть даже с собой, то ли ради развлечения — сам того не знал. Порой ему казалось, что это говорит другой человек, незримо живущий рядом с ним и даже подумалось: «А может моим голосом со мной разговаривает мой ангел-хранитель? Любопытно было бы побеседовать с ним по душам. Наверняка, он рассказал бы обо мне кучу интересного, чего и сам не знаю».
Великодушно позволенные себе десять минут лежки были нужны не только для отдыха, но и чтобы акклиматизироваться в Базовой. И хотя во всех его зимовейках быт не слишком-то разный, но различия все-таки есть. У каждой избушки — своя судьба, своя крыша и свои заботы. И поэтому ему сейчас необходимы минуты затишья, чтобы вжиться в обстановку, которую за дни двухнедельного отсутствия уже подзабыл.
В последнее время Алексей с грустью заметил в себе и эту, новую особенность: приходя из одной избушки в другую, он некоторое время пребывает в странной прострации, не зная за что взяться, словно попал в чужое жилье. «Видно, годы дают себя знать, коли с переменой мест мой умишко потерял способность шустро вживаться в новое, — подумалось Алексею с горечью. — Да, старею. И потому, наверно, шибко заторопился все наверстать, что пропустил в своей жизни, не согретой любовью женщины. Это как ночлег без огня в печи. Ну, да ладно… Что возьму, то и мое. И никто у меня этого не отнимет».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Евгений Гущин стремится разобраться в важных и нелегких вопросах. Скажем, возник на месте таежной деревеньки рудник, промысловики-охотники стали шахтерами. Явление это прогрессивное, но как оно сказалось на жизни горного края; нет ли здесь издержек, без которых лучше бы обойтись? — размышляет автор в повести «Облава». Герой Е. Гущина не может довольствоваться личным благополучием, будь то бригадир Табаков («Дом под черемухой») или председатель Горев («Бабье поле»), такой герой, безусловно, человек для людей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В коротких рассказах молодой автор касается злободневных проблем, бичует бюрократизм, показуху, стяжательство, пьянство, властолюбие, угодничество и другие негативные явления жизни.
Автобиографическая повесть известного кировского писателя А. А. Филева (1915—1976) о детстве, комсомольской юности деревенского подростка, познании жизни, формировании характера в полные больших событий 20—30-е годы.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.