Небесное Око - [30]

Радомор заморгал, не в силах двинуться с места под тяжелым взглядом патриарха.

— Радомор, сын Аильнора, — продолжил патриарх, — истинно говорю тебе, не принесут тебе добра твои новые советчики. Вести о том, что приключилось в битве у Хэллоудауна, дошли и до нас. Мы знаем о твоем чудесном исцелении. Мир, в котором мы живем, не вечен. Человек, осмелившийся вмешаться в устройство мироздания, многим рискует. В этом мире есть твари, которых мы зовем Изгнанными и Утраченными, и они столь же реальны, сколь реален ты или я. Они ищут трещины в мироздании. Спроси об этом своих советчиков. Ибо они мечтают, как расширить трещины, о которых я тебе говорю.

Патриарх замолчал, его грудь тяжело вздымалась, а по лицу градом катился пот.

— Я сказал тебе то, ради чего пришел сюда, лорд Радомор. Ты предупрежден. Остановись! У тебя еще есть надежда спастись.

Несмотря на жару, на лице Радомора не было ни капельки пота.

Просияв, один из чернецов произнес:

— Мы крайне признательны, что вы, Ваше Святейшество, нашли время и пришли поговорить с нами.

— Точно, — закивал его брат.

Теперь патриарх смотрел на чернецов. От такого взгляда цепенеют. Умирают.

— Было весьма занимательно, — сказал один.

— Очень, — кивнул второй.

— Вы подкинули нам пищу для размышлений.

— Страшные вещи рассказываете.

— Точно.

Чернецы улыбались Патриарху.

Патриарх устремил взгляд на Радомора, сидящего на троне.

— Хорошенько запомни то, что сейчас услышал.

Долгим, очень долгим взглядом Патриарх обвел всех присутствующих, после чего развернулся и вышел из зала.

Чернецы ухмылялись ему вслед.

К тому моменту, когда Дьюранд заступил на вечернее дежурство, ничего не изменилось — лишь чернецам разрешалось свободно перемещаться по замку. Дьюранд понемногу стал понимать: несмотря на то, что он стоит на часах, он сам превратился в своего рода пленника. Чем дольше он оставался в замке, тем очевиднее ему становилось, что Радомор не сжалится над пленниками, и Альвен с сыном обречены. Гоул не спускал с них глаз.

К великому облегчению Дьюранд снова избежал неприятной участи нести стражу у покоев Альвен — его поставили охранять верхний пролет замковой лестницы. Лицо обдавало волнами жара из трапезной, а шею морозил осенний холод. Когда рубиновые клинки лучей закатного солнца окрасили небо, снизу донеслись звуки шагов и голоса. Хлопнула дверь. Дьюранд увидел, как по лестнице поднимается незнакомец — шустрый, прилизанный — это явно был не Патриарх. Слева и справа от него шли чернецы.

На мгновение чернецы и незнакомец остановились вверху лестничного пролета, который охранял Дьюранд. Один из чернецов ухмыльнулся Дьюранду в лицо и скользнул в трапезную. Второй чернец наградил незнакомца и Дьюранда улыбкой, больше похожей на оскал мертвеца.

Дьюранд не двигался с места, загораживая незнакомцу путь. Несмотря на то, что незнакомец был в два раза его ниже, он явно чувствовал себя уверенно. Черные с проседью волосы очерчивали широкие скулы, а в глазах светился ум. Черная накидка одетая поверх доспехов была оторочена белым, а с пояса рыцаря свисал меч.

Пока чернец, стоявший с ними на лестнице, продолжал улыбаться, его брат склонился в поклоне перед лордом Радомором.

— Милорд, прошу прощения за беспокойство.

Радомор качнул головой.

— У нас гость, — продолжил чернец. — Мне показалось, что вы не откажетесь с ним встретится. Барон Кассонель из Дамарина ожидает вашей аудиенции.

Услышав имя гостя, Дьюранд вздрогнул. Увидев это, незнакомец приподнял бровь.

— Барон Кассонель состоит на службе у герцога Беоранского. Его лучший воин и преданный вассал. Если ваша светлость позволит, мой брат сопроводит его сюда.

Незнакомец, оказавшийся бароном Кассонелем Дамаринским, глянул на Дьюранда, загораживающего ему вход в трапезную, и тот поспешно уступил ему дорогу. Не было такого воина в Эрресте, который ни разу не слышал о бароне Кассонеле. Некогда странствующий рыцарь, он добился места при дворе герцога, а такое случалось один раз на тысячу. Клинок, висевший у него на поясе, звался Термагантом и был выкован в эпоху Великого Королевства тысячу лет назад. Рассказывают, что на турнире в Тернгире в те времена, когда Дьюранд был еще мальчишкой, Кассонель одного за другим вызвал на бой всех рыцарей из свиты герцога и всех их сразил в честном бою. Теперь он получил баронский титул, а герцог был его законным сюзереном. Когда Кассонель вошел в зал, все замерли.

Кассонель поклонился.

— Его светлость Лудегар, герцог Беорана шлет тебе привет, — сказал он. Манера говорить был подстать барону: казалось, рыцарь обдумывал каждое слово. — Он повелел передать свое восхищение и уважение своему двоюродному брату лорду Радомору, наследнику Аильнора, герцога Ирлакского.

Радомор поднял на рыцаря взгляд и, наконец, заговорил. Это были первые слова, которые Дьюранд услышал от него с тех пор, как они ворвались в башню.

— Он просил передать все это мне? Мне? Не отцу?

— Вам, ваша светлость.

— И гонцом он отправил вас?

— Я полагаю, что его светлость выбирает гонцов сообразно желанию высказать всю глубину уважения, которую он питает к двоюродному брату.

— Что попросил вас передать мне мой кузен? — Радомор прикрыл глаза.