Небесная Кулу. Рассказы - [5]

— Они плохо ходят, — сказал Хц.

Он видел, как они падали на ровном месте. Они даже (в голосе Хц послышалось глубочайшее презрение) становятся на четвереньки и ползают так, словно не двуногие. Он сам видел. Но все-таки это, пожалуй, двуногие, только очень дикие. Они стащили «летающее жало», выдернув его из туловища кулу. Они так крутили своими головами (Хц изобразил действия странных существ), что, хотя Хц не мог знать, о чем они говорят, он понял, что они страшно удивлены. Значит, они не умеют делать «летающие жала».

— Ха! — раздался крик презрения из толпы.

— Вы знаете, что наш народ — самый сильный, — продолжал ободренный Хц, — самый мужественный, самый хитрый.

Он жестикулировал, бил себя в грудь, принимал позы, показывал силу, мужество, хитрость.

— Никто не знает, откуда появились эти дикие круглоголовые.

Тут какая-то сила толкнула Лоо, и он выбежал вперед. Еще когда старый Хц рассказывал о странных пришельцах, Лоо переминался с ноги на ногу. Столько событий сразу! Когда вождь с негодованием сказал, что круглоголовые ползают на четвереньках, Лоо спрятался за спинами собратьев: он вспомнил, что нарушил запрет. Но дальнейшее заставило его забыть об этом. Когда вождь сказал, что он не знает, откуда взялись пришельцы, Лоо выбежал вперед.

— Небесные коу, — забормотал он. — Небесные коу.

Он, Лоо, видел, как что-то спускалось из облаков.

Лоо плохо говорил — не то что старый Хц, знавший много слов и умевший показывать то, что трудно выразить словами.

Голову Лоо распирало от мыслей. Никогда еще он так много не думал. Он хотел сказать… Что он хотел сказать? Он сам не знал, что он хотел сказать.

Он махал руками и бормотал:

— Небесные коу.

Он топтался на месте, обводя соплеменников горящими и умоляющими глазами.

Сначала все молча ждали, что он скажет. Но затем вождь поднял руку и стал бить себя в грудь.

— Хц знает, что надо делать! — кричал он. — Хц знает! Слушайте Хц!

4

Передвигаться в стоящей наклонно ракете было неудобно, хотя мебель и часть пола автоматически заняли горизонтальное положение. Приходилось перелезать через пороги, образовавшиеся внутри помещения.

На горизонте — слабоволнистой линии с небольшими выпуклостями холмов Гарги никого не заметил. Самое скверное заключалось в том, что ушедший патруль нельзя было предупредить по радио. Стены ракеты не пропускали радиоволн, а антенна, выведенная наружу, была уже подключена к устройству для приема сигналов с Земли. Инструкция запрещала касаться этих устройств и что-либо переналаживать в подготовленной к старту ракете. Конечно, инструкция предполагала, что экипаж в это время находится уже в ракете и не покидает ее. Но очевидно, что-то устарело в инструкции или в конструкции ракеты.

Посмотрев минут десять на знакомую, уже надоевшую линию горизонта, Гарги вернулся к своему главному наблюдательному пункту. Сидя в кресле, он сквозь иллюминатор видел бурый скат холма, усеянный двумя или тремя десятками дротиков. Можно было бы собрать хорошую коллекцию для музея, если бы только Гарги мог позволить себе выйти наружу. Осада продолжалась уже добрых два часа.

Вероятно, эти существа, прятавшиеся в зарослях, окружавших площадку, на которой стояла ракета, принимали ее за какого-нибудь тавтолона невиданной породы. Людей Венеры не очень-то испугаешь размерами — они привыкли иметь дело с гигантами растительного и животного мира. И они умели справляться с тавтолонами, забрасывая их тучами дротиков.

Конечно, ракету не прошибешь каменными наконечниками. Дротики отскакивают от нее, удивляя, вероятно, охотников. Но… Гарги взглянул на часы. Патруль должен был вернуться еще час назад. Гарги снова перешел к окну в противоположной стене. Как ни важны для науки наблюдения, которые он вел со своего рабочего кресла, он не мог забывать главное — сторожевой пост.

Склон холма с этой стороны был совсем голый, и до горизонта тянулась такая же открытая местность. Да, незаметно тут к ракете не подойдешь.

— А может быть, люди Венеры уже встретили патруль и пришли сюда после схватки с ним? — подумал Гарги.

Он сказал это вслух. Все последние часы он говорил вслух, комментируя каждый свой шаг, выговаривая каждую мысль, — звукозапись должна все зафиксировать в дневнике.

Гарги вздрогнул. На горизонте появилась темная фигура. Гарги изменил фокусировку иллюминатора. Фигура приблизилась, но разглядеть ее было невозможно. Минут десять она маячила вдали, а затем вдруг исчезла. Что случилось с этим человеком? Провалился в какую-нибудь трещину? Или скатился по скользкому склону в овраг? Он ждал, но человек не появлялся.

Зато на горизонте возник новый силуэт. Голубой скафандр! Нгарроба? Значит, первый был Сун Лин? Он в черном. Где же Карбышев?

Нгарроба в одиночестве брел по усеянной невысокими буграми местности. Гарги видел, как он обходил небольшие озерца. Он различил даже дротик, который африканец, уходя, захватил с собой. Вдруг Нгарроба исчез.

Куда они пропадают? Гарги старался разглядеть, что там, на пути патрульных. Но тут в поле его зрения вновь очутился тот, первый человек. Он появился в том месте, где недавно исчез, и сейчас продолжал двигаться по направлению к ракете.