Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель - [73]

В виде маленького примечания прибавлю, что тосканская Маремма с давних пор славится своим итальянским духом, что в 49 году почти одни здешние горцы составляли всё войско, дравшееся под Куртатоне[262] и что здесь составлялась довольно сильная колонна из работников, намеревавшаяся идти в Рим на поддержку мацциниевского триумвирата[263]. В окрестности нет почти ни одного контадина, который бы не оказал Гарибальди какой-нибудь важной услуги в то время, когда он провел здесь несколько тяжелых дней, только что потеряв свою жену и преследуемый повсюду австрийцами.

Мы застали синьора Джироламо в его маленьком рабочем кабинете в нижнем этаже заведения. Это был бодрый старик, лет 70, слишком высокий и коренастый. Густые седые его волосы были острижены под гребенку; в лице какая-то странная, но вовсе не неприятная смесь простодушной доброты и иронии.

Все его обращение напоминает наших старосветских помещиков, только несколько благовоспитаннее. Он принял меня со всевозможным добродушием, работников тоже, но те подходили к нему с некоторым уважением, но безо всякого подобострастия и не снимали шляп с головы.

На ночь я остался у синьора Джироламо – и он отвел мне ту же самую постель, на которой 13 лет тому назад Гарибальди, измученный всевозможными несчастьями и физической усталостью, отдохнул на несколько часов среди людей, очень горячо ему преданных. Это заметил мне сам хозяин, отведя меня в маленькую, но чисто и довольно роскошно убранную спальню. Комната эта впрочем – одна из предназначенных для купальщиков. Сам синьор Джироламо живет в другой, убранной несравненно проще и беднее.

Я пошел спать довольно поздно, несмотря на то, что рано встал и много ходил в этот день. Весь вечер просидел я вдвоем с моим хозяином, который между прочим с приметным удовольствием рассказал мне со всевозможными подробностями свою достопамятную историю 49 года. Бедному старику не часто достается это невинное удовольствие.

Я не помню с точностью всех его выражений, а под простоту подобных рассказчиков нелегко подделаться.

– Это было как раз в ночь с последнего августа на 1-е сентября. Купающихся этот год у нас было немного. Время, знаете, такое, что не о купаньи думали – хе-хе! Там одна комната наверху – я вам ее покажу после, да тут еще одна большая – я ее приготовил теперь для хозяина, мосье Ламотта – он завтра утром должен приехать. Так вот эти две комнаты оставались у меня свободными. Я уже спал. Я, знаете, по старому в 10 часов привык на боковую. Приходят, будят меня, говорят, что два форестьера меня спрашивают. «Где они?» спрашиваю. «Тут, говорят, у подъезда дожидаются». Я поскорее оделся – накинул поскорее, что попало – и выхожу. Под воротами там знаете… Прямо наткнулся на кого-то. «Вы, спрашивают, г. Мартини?». «Я, говорю, к вашим услугам». «У меня к вам письмо». И подает мне письмо. «Извините, говорю, потрудитесь обождать здесь». А сам пошел читать письмо. Пишет мне из Прато старый товарищ. Пишет просто: «Посылаю тебе двух моих знакомых.

Постарайся сделать для них всё, о чем они тебя попросят». Я пошел к ним, не будил никого, сам взял маленький фонарь. Привожу их сюда, в кабинет. Прошу садиться, спрашиваю, чем могу быть им полезен. «Мы к морю хотим пробраться», говорит один. Я тотчас смекнул, в чем дело. «Извините, говорю, господа, не из любопытства. Вы вероятно скомпрометированы?» Тот, что сидел против меня, вот как вы теперь, на этом самом месте, говорит: «Я Гарибальди». Как сказал мне, я… – и добрый старик в лицах выразил самое полное остолбенение.

«Affare serio»[264], говорю. Но ничего, попробуем. Прежде всего, говорю, нужно проводить извозчика, который вас привез. «Да попробуйте, говорит мне генерал, уговорить его, не довезет ли он нас до Массы. Я его всю дорогу убеждал – не соглашается». И прекрасно, говорю: как же можно таким людям довериться в вашем положении. Добро бы они мареммане были… А этот, знаете, был из Прато. «Нет», говорю я: «уж вы позвольте мне его отпустить, я как-нибудь лучше устрою». В таком случае, говорит генерал, отдайте ему эти деньги. И достает из кошелька 5 наполеондоров.

Я в ужас пришел: «Генерал!» говорю: «извините… Если вы так будете платить, вас схватят сейчас же. Откуда привез вас этот ветурин?»

– Из Подробаньи.

– И за это 100 фр.?

– Да он запросил 120 и меньше 100 никак не хотел. Что же прикажете делать!

Я пошел за ворота к извозчику. «Что ты», – говорю – «братец, глупости наделал. Привез ко мне вовсе не купальщиков. Это англичане какие-то, ездят лес покупать, и т. п. ко мне завез. Хочешь везти сейчас в Массу?» Это, знаете, я всё из хитрости, – и старик усмехнулся, довольный своей изобретательностью. Извозчик, конечно, не согласился. «Ну, говорит, и прекрасно». – Я отправлю их на своей лошади. По крайней мере, мой Кокко заработает что-нибудь. Отдал ему сто франков, выругал и прогнал.

«Возвращаюсь в залу, а генерал выложил на стол большую географическую карту и показывает мне на ней пальцем самый берег моря, недалеко от Серебряной горы:

– Эх, – говорит, – добраться бы мне туда, да найти бы там доску футов в 5 длиною – я бы был счастливейший человек в мире.