Не знаешь, что найдешь... - [25]

– Все получится только тогда, когда и влюблен, и возбужден.

За столом послышались добродушные возгласы одобрения. Леон подмигнул Кэсси. Его улыбка говорила, что у них есть все, что им нужно. Она, млея от счастья, пожала ему руку под столом и глазами попыталась сказать, как сильно его любит.

Танцевать с Леоном было сплошным удовольствием. Они достаточно напрактиковались, чтобы приноровиться друг к другу, но никогда прежде в их танце не было так много чувства. Казалось, те же самые шаги, та же музыка, но теперь каждое прикосновение вызывало в памяти любовь, которой они делились друг с другом. Движения оживляли в них страсть и желание. Они пребывали в каком-то особом состоянии, своего рода прелюдии к блаженству, ожидавшему их впереди, и чем дольше она длилась, тем острее оба его предвкушали. А Леон изо всех сил старался разжечь в них обоих огонь.

– Вы единственная страстная красавица в этом заведении, миссис Парадайз, – говорил он ей шутя, когда они танцевали, прижавшись друг к другу. – Поскорей бы увести вас отсюда...

Не раз и не два его руки жадно гладили ее тело в обещании предстоящих ласк. Он беспрестанно целовал ей плечи, подбородок, руки, уши, нос, без конца пальцы его скользили по ее облегающей блузке. Все это опьяняло Кэсси. И когда вечеринка закончилась, Кэсси не в силах была оторваться от Леона. Они продолжали целоваться и ласкать друг друга, пока шли по длинному холлу, поднимались по лестнице, стояли на лестничной площадке. Целовались даже тогда, когда Леон вставлял ключ в замочную скважину. А как только дверь открылась и они оказались в комнате, то прямо-таки начали срывать одежду друг с друга. «Я люблю тебя», – шептала Кэсси. Леон взял ее на руки и понес на кровать. Едва ли он слышал ее. У нее не было времени подумать об этом, впрочем, как и о чем-либо другом. А к тому времени, когда она могла бы подумать, ее сморил сон...

Утром они были абсолютно без сил и завтракали в постели, хотя для этого Леону пришлось одеться и сходить за кофе, колой и булочками с корицей. Хотя Леон, вопреки обыкновению, выпил прошлым вечером несколько стаканов пива, он чувствовал себя прекрасно. Кэсси радовалась тому, что муж ее равнодушен к выпивке. Лучше уж просить милостыню, чем выходить замуж за пьяницу вроде ее отца. Казалось, Леон даже не замечал, что повсюду продаются алкогольные напитки. Он и без того был пьян – от поздравлений друзей, от прекрасных чувств, возникших между ним и Кэсси. Она же в свою очередь была от него в восторге, на седьмом небе, и ей совершенно не хотелось опускаться на землю.

Днем по дороге на ранчо Леон извинялся за то, что у них не будет настоящего медового месяца. Кэсси засмеялась и откровенно призналась, что для нее быть рядом с ним и есть медовый месяц. Кроме того, они провели наедине друг с другом столько времени, сколько хотели.

– К сожалению, дорогая, мне надо работать, – говорил ей Леон. – Будь моя воля, я проводил бы с тобой целые дни, но наше ранчо требует постоянной заботы и присмотра.

«Наше ранчо». Кэсси слабо улыбнулась. Вот так легко он отдал ей все, что досталось ему тяжелым ежедневным трудом. Все, что было у нее и Джоза (а было совсем немного, и Бог тому свидетель), они приобрели вместе. Ее поражало то, что Леон, так давно и много работавший и в одиночку добившийся таких больших результатов, готов поделиться с другими, щедр и полон любви. Она обняла его.

– Ничего, у нас есть ночи.

– Да, мэм. – Он положил большую руку ей на колено. – У нас всегда будут ночи.

Она тихо засмеялась и схватила его руку, когда он начал ласкать ее бедро.

– К твоему сведению, если ты еще этого не заметил, а я думаю, что так и есть, у меня самой полно работы.

– Да, я уверен, в доме много работы, к тому же тебе надо подготовиться к приезду сына, правда?

– Конечно.

– Но если ты не будешь слишком занята, я попрошу тебя об одном одолжении.

Она подняла голову и взглянула на его мужественный профиль.

– О каком?

Он подвинулся и поудобнее устроился за рулем.

– Пока мы с тобой одни... – начал он нерешительно. Кэсси заметила, что в его голосе появились хрипловатые, бархатные нотки. Они всегда звучали в его голосе, когда он занимался с ней любовью. Она прижалась к нему, и его рука коснулась ее груди. – ...я не буду принимать холодный душ. Если бы ты нашла время согреть для нас воды...

«Для нас». Они вдвоем в этой большой старой ванне. Кэсси обдало жаром. Его рука вновь поползла вверх по ее бедру. Она сглотнула.

– А почему бы и нет?

На миг лицо Леона вспыхнуло улыбкой, а руки его поднимались все выше.

– Вот такой медовый месяц мне по душе.

Кэсси закрыла глаза и предалась мечтам. На самом деле у них оказалось больше общего, чем каждый из них предполагал.

Они были счастливы, очень счастливы, прямо-таки купались в атмосфере радости и согласия. Кэсси проводила свои дни в заботах по дому, приводя в порядок шкафы, буфеты и полки. Мыла окна, стены и полы, выбивала и чистила ковры. Когда она спросила Леона, можно ли ей выкрасить шкафы и стены на кухне, он засмеялся и ответил, что она может красить все, что ей захочется.

Он не возражал против нововведений в доме. Самое главное, говорил Леон, что дом стоит на месте, когда он возвращается вечером с работы. Кэсси передвинула мебель и вытащила ненужные вещи в один из сараев. Ей хотелось, чтобы в доме было как можно больше свободного места. И у Леона хватило наблюдательности заметить это. Как-то вечером Кэсси спросила его, когда он собирается пристроить к дому чулан.