Не за Свет, а против Тьмы - [8]

Он залихватски хлопнул в ладоши, и я, озадаченно моргая, подняла с земли… ну да, арбалет. Новенький, блестящий, будто только что вышел из мастерской, с оптическим прицелом и изумительной резьбой на деревянном ложе, он был лёгким и удобным, и даже у такой невежды, как я, лежал в руках, словно влитой.

- Сюда стрелку ложи, а таперя тетиву натягивай да закрепляй, - распоряжался вихревик. Босоркун и Стёпка наблюдали за нами, постреливая взглядами в сторону пригорка и, видимо, надеясь, что с Катариной покончат раньше, чем я раскачаюсь на огневую поддержку. - По взору наводится, куда смотришь, туда и попадёшь… да не копошись ты, коли вправду помочь хочешь! Дождёшься заломают рыжую, к тебе лапы потянут. А коли не хочешь, возвертай самобой с блискавицею, да лезь в колымагу свою самоходную… Да стреляй ты, копуша, дожимают уже!!!

Коса больно хлестнула по спине, когда я развернулась и прижала арбалет к плечу так привычно, словно делала это по сто раз на дню. У Катарины дела и впрямь обстояли скверно. Уйдя в глухую оборону, она едва-едва успевала рассекать и отбивать тёмные кляксы, которые лениво метал в неё тощий парень в балахоне. Кошмарная, похожая на адского кота тварь, кружила вокруг запыхавшейся девушки, то задевая её хвостом, то несильно шлёпая поперёк спины лапой со втянутыми когтями, и забавлялась ужасом жертвы. Котище играл с Катариной, как, бывало, Стёпка играл с пойманной мышью, прежде чем её слопать: отпустит и поймает, снова отпустит и снова схватит. А когда бедняжка уставала так, что уже с места не могла сдвинуться и только беспомощно сучила лапками - довольно урча, отгрызал ей голову. И на морде у него было то же садистское выражение.

Странная вещь - человеческий разум! Я отчётливо видела пригорок, девушку со сверкающим мечом и пятерых представителей нечисти, слышала, что мне говорили, отвечала, спорила, возмущалась, даже что-то требовала - но до мозга информация не доходила. Застревала где-то на полпути. Следовало увидеть слишком плавные и мягкие, скользящие движения твари, не свойственные ни одному зверю, которого я знала, и рассмотреть, как следует, её жуткую морду, чтобы убедиться: нет, это не сон, а самая настоящая явь. И в ней придется как-то жить.

…Катарина оступилась, темный сгусток вышиб из её руки меч, и девушка с криком подстреленной птицы упала на колени. Жердяй в балахоне рассмеялся зловещим потусторонним смехом. Котище деликатно хлестнул себя хвостом по бокам, распушился, превратив шерсть на загривке в пародию на прическу моего кузена, не вылезавшего из майки с надписью "Panks not dead", и спокойно поднял переднюю лапу. Клац! Из мягких подушечек щелчком выскочили громадные саблевидные когти, которым позавидовал бы медведь гризли, белоснежные клыки влажно блеснули от слюны, капавшей из пасти. Я всего лишь на миг представила, что будет, если эти когти (или клыки) сомкнутся у меня на горле, и паника тупым ножом ударила по нервам, дрожащий палец сам собой надавил на спусковой крючок. "Банг!" - сказал арбалет, золотистое пятнышко, похожее на мотылька, метнулось к зверю. Шшшшшвыршшшх!

"Мазила!" - с досадой выругалась я.

Стрелка взрыхлила землю у передних лап зверюги, и тощий парень настороженно заозирался, беспорядочно всплёскивая руками, но котяра только легко отскочил в сторону, потряс головой и присел, готовясь к прыжку. Катарина не шевелилась: всё-таки цепенеть от ужаса - мудрый рефлекс. Не даёт, во-первых, наделать глупостей, во-вторых, душе потечь по ногам, а в-третьих - мельтешить перед глазами у заступников. Толком не соображая, что делаю, я резко опустила арбалет, а когда вскинула его, золотая стрелка опять оказалась на прежнем месте.

"Отче наш, иже еси на небеси, - забормотала я про себя единственную молитву, которую худо-бедно знала, вновь прижимая арбалет к плечу. - Да святится имя Твое, да придет царствие Твое… раз, два, три, чтобы не было беды…"

- В пузо, ягня! В пузо бей! - что есть мочи завопил в левое ухо вихревик, подпрыгивая от нетерпения на капоте "Лады", куда взгромоздился под шумок. Стёпка, чинно сидевший на крыше машины, зашипел. - Век ветра не слыхать, в пузо бей, в пузо!

- В око, в око цель! - сердито возразил в правое ухо босоркун, незаметно подобравшийся сзади. - Энтих тварей залётных токмо в око достать и можно! Ну, бей же, кулёма!!!

Котище прыгнул. Тяжелые лапы ударили Катарину в спину, когти проехались по сарафану, раздирая в клочья тонкую ткань, а продолжавший озираться жердяй вдруг развернулся ко мне в вихре черных одежд, устремив - я не видела лица, скрытого в тени капюшона, но ощутила его всей кожей - взгляд прямо на меня.

- Бей!!!! - заорали хором оба духа, я невольно вздрогнула и взяла прицел чуть правее нужного. Живым огоньком мелькнула золотая стрелка, горячая иголочка уколола затылок - и я ахнула: когтистая тварь, истошно визжа, покатилась по земле. Что-то маленькое и блестящее торчало в её левой глазнице.

Парень в балахоне отступил назад, сложил на груди руки, и исчез. Надо полагать, отступил на заранее подготовленные позиции, чтобы продолжить битву в другой раз. Мудро, решила я. Босоркун и вихревик разочарованно присвистнули, а Стёпка потоптался немного по крыше "Лады" и изящным прыжком перемахнул на своё привычное место у меня на плече. Я пошатнулась от неожиданности - весил домашний любимец немало - и, привычно же ухватив кота за шкирку, помогла ему устроиться удобнее.