Не все мы умрем - [44]

— Таечка, Приморэнерго. Владивосток.

Во Владивостоке ей сообщили, что дело о банкротстве Приморэнерго находится в Высшем арбитражном суде в Москве.

— А какова сумма долга? — спросила Евгения.

Сумма была огромной. Секунду Евгения думала. И созрело решение. Парадоксально, но то, что сумма огромная, ей было на руку!

— Я предлагаю вам следующую схему, — ринулась она в атаку. — Мы откладываем рассмотрение вашего дела в Высшем арбитражном суде. Взамен вы заключаете с нами договор о переуступке нам векселей Горьковской железной дороги за тридцать процентов их стоимости. Как? Идет?

В трубке недовольно заурчали. Это их, мол, не спасет.

Евгения вздохнула. Естественно, они не понимали. Естественно, в Приморэнерго сидят не Лобачевские. А то, что она предлагает им, это уже даже не Лобачевский, а виртуальное Гильбертово пространство.

— С первого раза вы, конечно, покроете лишь часть долга, — втолковывала Евгения. — Но у нас есть возможность работать с вами на долговременной основе. Если вы и впредь будете принимать векселя Горьковской железной дороги, мы их у вас будем и дальше выкупать. Вы, таким образом, сможете постепенно погасить свой долг перед поставщиками. Теперь понятно?

Лукавство, конечно, здесь было. Не успев расплатиться за один долг, Приморэнерго перманентно впадало в другой. И лукавство состояло в том, что, вытаскивая Приморэнерго из мата (мы, естественно, имеем в виду шахматы), она ввергала их в патовую ситуацию, из которой уже невозможно выбраться. В шахматах при этом заключают ничью. Но в жизни игра продолжается! Люди ходят на работу, вырабатывают киловатты-часы электроэнергии, получают зарплату, на нее кормят семью, играют свадьбы, рожают детей, но без компании «Экотранс» больше обойтись не могут. Они связаны с ней намертво. Только философ может правильно осмыслить экономическое положение в стране как систему, в которой материальные ценности вырабатывают одни, а деньги за это получают другие, оставляя производителю ровно столько, чтобы он не умер с голоду. Вот мы и говорим вам: патовая ситуация. Ну как, теперь поняли, почему Барсуков платил Евгении пятнадцать процентов от сделки?

— Поняли, — ответил Владивосток.

Смотри-ка: даже на таком расстоянии доходит!

— Тогда к вам сегодня вылетит наш человек с подписанным договором. Текст договора мы согласуем с вами по факсу. По этому договору вы передаете ему по доверенности все векселя Горьковской железной дороги под обязательство нашей фирмы. Мы рассчитаемся с вами в течение десяти банковских дней. Устраивает?

— Нам нужно посоветоваться, — вдруг заупрямился осторожный Владивосток. — Мы вам перезвоним.

Евгения поняла, что стоит за словом «посоветоваться». Они надеются сначала получить деньги, а потом отдать векселя.

Нетушки! Она знала, как действовать. Быстро составила договор, распечатала и отправила Таечку с ним к юрисконсульту во «Внешторгобъединение». Когда из Минздрава вернулся Барсуков, договор был готов.

Барсуков вошел радостный:

— Ну, как дела? Сертификат у меня на мази. А как спирт?

— У вас кто-нибудь на Дальнем Востоке есть? — спросила Евгения.

— Есть, — откинувшись в кресле, расслабился радостный Барсуков. — Гусь лапчатый.

— Но это же Сибирь, а не Дальний Восток! — растерялась Евгения.

— А что тебе надо?

— Чтобы Гусь лапчатый позвонил Назаренко. Можно?

— Если ему дать телефон Назаренко, то можно.

— Тогда звоните своему лапчатому. Пусть Назаренко надавит на Приморэнерго и хорошенько постращает их. И тогда мы перевезем наш спирт бесплатно.

Через час Приморэнерго разговаривал с Евгенией как шелковый.

— Где Малиныч? — положила Евгения трубку.

— Малиныч сегодня с собакой. В ветеринарной лечебнице.

— Не вовремя! Опять ваш Рекс паспорт съел? Он мне нужен.

— Зачем? Хочешь послать его еще подальше?

— В Приморэнерго.

Барсуков присвистнул, а Евгения уже говорила с вошедшей в кабинет Таечкой:

— Закажи на Малинина авиабилет на ближайший рейс до Владивостока и обратно. Где он сейчас? — повернулась она к шефу.

— Ветеринарная клиника Российского общества покровительства животным. В Неопалимовском.

Евгения — Таечке:

— Вылови его. С паспортом. И составь доверенность на получение векселей Горьковской железной дороги от Приморэнерго. И тут же пускай улетает!

— А меня ты куда пошлешь? — хохотнул Барсуков, подмигнув Таечке.

— В Высший арбитражный суд. Вы говорили, у вас есть там свой человечек? С ним обязательно нужно договориться.

Глава вторая

А что в это время делал муж Евгении? Звонил в дверь коммунальной квартиры № 34 прямо напротив Мокрухтина. Дверь распахивает старик в валенках. На валенки натянуты еще полиэтиленовые пакеты, схваченные у щиколоток резинками. Пока Смолянинов разглядывал небритого старика с одним выпученным глазом (другой был стеклянный), Завадский уставился на полиэтиленовые пакеты. И пол в коридоре вымыт каким-то странным образом: посередине дорожка чистая, а у стен грязь. Причем старая, засохшая, заскорузлая. Похожим образом выглядел пол в квартире убитого Мокрухтина. Но, конечно, по бокам такого безобразия не было.

— Вам кого? — грозно спросил одноглазый старик, подозрительно оглядывая капитана и следователя в партикулярном.