(Не) Всё могут короли - [23]

— Приветствую господина Витале Дандоло в порту Александрии, — вежливо поклонился мне он, а я удивлённый тем, как он ко мне обратился, тоже склонил голову.

— Приятно слышать, что в вашем прекрасном городе, знают имя скромного венецианца.

Уголок губ его дрогнул, но он достал из сумки свиток и протянул его со словами.

— Султан, великий и несравненный Аль-Азиз Усман ибн Юсуф, оставил подобные распоряжения везде, где вы можете появиться.

Удивившись, я принял свиток и открыв его, бегло прочитал текст. В нём султан просил всех, кто меня встретит, передать приглашение от его имени, посетить дворец в столице Египта, Каире. Гарантией безопасности является данный свиток, его слово и личная печать. Которая тут же имелась, свисая серебряной небольшой бляхой.

Я перевёл взгляд на своих офицеров.

— Это может быть ловушкой сеньор Витале, — тут же заговорили они, — вспомните Каликут. Здесь, на море, мы по большей части неуязвимы, но если вы окажетесь на суше, да ещё и окружённый врагом, случиться может всякое.

Я был согласен с ними, но правда была во всём этом одна маленькая проблема. Арабы бесконечно ценили личное мужество и смелость, и презирали осторожных воинов, говоря о их трусости. Так что это была палка о двух концах, можно было конечно проигнорировать подобное приглашение, но вот с другой стороны, это явно негативно скажется на моей репутации, поэтому решение нужно было принимать взвешенно.

— Благодарю вас за приглашение уважаемый, — я склонил голову перед служащим, — пока я бы хотел оплатить три дня стоянки на рейде, в порт мы зайдём только чтобы пополнить запасы продовольствия.

— Тогда с вас тридцать дирхем, — ответил он.

Я отсчитал венецианские дукаты, примерно равные по весу арабским деньгам и обратно мне был выдан небольшой документ, гласивший как раз о разрешении стоянки корабля «Елена» в течение трёх дней в порту Александрии. Видимо отчётность здесь была поставлена на высоком уровне, нигде подобного я раньше не встречал.

— Если нужно будет продлить господин Витале, — на прощание сказал он, — здание портовой службы вон там, где развевается флаг нашего великого султана.

Проследив за направлением его руки, я кивнул и поблагодарил за подсказку.

— Сеньор Джакопо, — когда арабы ушли, я задумчиво перебирая в руках свиток, обратился к капитану, — спустите лодку, и узнайте в порту всё, что касается султана. Хорошее, плохое, разное — мне нужно составить о нём собственное мнение, поэтому собирайте любые сплетни и слухи. Поите моряков и купцов, но завтра мне нужно принять решение, ехать к нему или нет.

Он покачал головой, несогласный с моим решением, но противоречить не стал, крикнув боцману, готовить лодку и охрану для себя. Вернулся он вдрызг пьяный только поздно ночью и попытался мне что-то рассказать, но я отправил его проспаться. Наутро, когда он окатил себе голову холодной забортной водой, я выслушал всё, что он успел собрать за день. Информация была интересной и требовала размышления.

***

17 марта 1198 года от Р.Х., Каир

Стража на воротах города взбудоражилась, завидев отряд из ста пеших воинов, но предъявленное письмо, быстро их успокоило. Они даже отодвинули очередь из желающих попасть в город и пропустили нас первыми. Конечно же после такого высказанного уважения, мешочек с монетами незаметно перекочевал из моих рук в руки старшего поста, вызвав у него лёгкую улыбку и пожелание мне хорошего отдыха. Он же мне подсказал большой и приличный караван-сарай, где мы могли были все разместиться. Так что поймав пару ребятни, глазевшей на нас, я за пару мелких серебряных монет нанял их провести нас до нужного места.

Несмотря на хлопковые сюрко и лёгкую верхнюю одежду, всё равно солнце нещадно истомило нас за три дня пути до столицы. Так что, когда мы попали под прохладную тень от крыши большого прибежища, сразу выкупив его на несколько дней, я дал всем отдых. Хозяин, впечатлённый вооружённым отрядом, без малейших признаков товаров, полюбопытствовал у меня, что мы таким странным составом делаем в столице. Показанное письмо с личной подписью и печатью султана его весьма впечатлило и он отправился гонять слуг, чтобы обеспечить нам комфорт и еду.

Уже к вечеру о нас знали во дворце султана, поскольку вскоре прибыл отряд гвардейцев, которые передали мне приглашение завтра в утреннее время, пока солнце не поднялось в зенит, посетить дворец правителя. Я конечно же согласился, поблагодарив воинов за проделанный ко мне путь. Небольшой мешочек монет также перекочевал из рук в руки, просто в качестве уважения к хорошо выполненной работе. Жизнь в течение полугода в Иерусалиме, кроме образования, очень сильно расширила мои познания в том, как и кому давать в арабском мире взятки, так что это умение я применял и здесь на практике, получая небольшие бонусы, недоступные тем, кто не знал ничего о местных традициях и нравах. Вот и гвардейцы, которые вроде бы должны получать приличное жалование, будучи на службе самого султана, не отказались от подарка, преподнесённого с нужными словами и интонациями, взамен пообещав прислать мне сопровождение, чтобы путь до дворца завтра прошёл без приключений. Поклонившись и раскланявшись со старшим офицером, представителем местной знати, мы весьма довольные друг другом расстались. Моё отличное знание языка, традиций и правил поведения снова сыграло свою роль, поскольку меня явно приняли «за своего», пусть и весьма условно.