Не вижу зла - [71]

— Не знаю, чувак. Ты хочешь, чтобы я поверил?

— Ты должен верить. Весь этот ад вокруг тебя. Но ведь если нет Бога, то не может быть и ада, так?

— Конечно, конечно. Я верю.

— Хорошо. Потому что именно это я и хотел узнать. Давай представим на минутку, что я — Бог. Просто представим, ладно? Не стоит бежать к могиле моей мамочки и говорить ей, что я считаю себя Господом или кем-то еще в этом роде. Итак, я — Бог, и я решил дать свое первое интервью. Тебе повезло, Эдди, у тебя есть шанс прославиться, но задать ты можешь только один вопрос. Всего один. Валяй. О чем ты хотел бы спросить Бога?

— А?

— Здесь нет правильного или неправильного вопроса, приятель. Так что задавай его. Вы с Богом вдвоем, один на один, в задней части твоей студии. На секунду забудем о том, что у Бога в руке горелка, которая может запросто обуглить твою физиономию. Валяй, задавай свой вопрос.

Бедолага-панк едва мог шевелить губами, настолько он был напуган.

— М-м, в чем смысл жизни?

Тео поморщился, словно от боли.

— Что это за дерьмовый вопрос, черт бы тебя побрал?

— Ты сказал, что здесь нет правильных или неправильных вопросов.

Тео ударил его в висок.

— Урод, кто тебе сказал, что ты должен верить всему, что я говорю?

— Никто.

— Теперь можешь задать другой вопрос. И подумай над ним хорошенько!

Эдди проглотил комок в горле, но ничего не сказал.

— У тебя что, мозги отсохли? — поинтересовался Тео. — Не можешь придумать один-единственный приличный вопрос? Как тебе такой вариант: почему холодная вода закипает быстрее горячей? Хочешь спросить его об этом?

Эдди нерешительно кивнул.

— А она не закипает быстрее, урод. Кто сказал тебе, что ты можешь попытаться подловить Бога, а?

— Нет, нет! — Эдди, похоже, ощутил приближение горелки.

Тео нажал на рычажок, и струя пламени ударила в бетон. Она прошла так близко от Эдди, что опалила ему волосы. Парень готов был вот-вот сломаться.

— Парень, дай мне передохнуть, ладно?

Тео вздохнул и сказал:

— Дерьмо ты собачье. Вечно я все должен делать сам. Ну, хорошо, вот тебе последнее предложение. Бог у меня на проводе, понял? «Алло, Господь, это Тео. Как дела? У меня к тебе вопрос. Этот жалкий слизняк…» Как, кстати, тебя кличут?

— Эдди.

— «Этот жалкий слизняк по имени Эдди может сделать что-нибудь, чтобы его не поджарил большой и сердитый черный парень, который провел четыре года в камере смертников, после того как его осудили банда белых присяжных и маленький латиноамериканский придурок, который почему-то чертовски похож на Эдди?»

Прошла целая минута, прежде чем Эдди сообразил, что к чему, и он едва не захлебнулся своим страхом.

— Это был не я, чувак! Я никогда не был присяжным!

Тео еще раз ударил его по затылку.

— Козел, я знаю, что это был не ты! Но все те четыре года, которые я просидел в тюрьме штата Флорида, моими сокамерницами были Синди Кроуфорд и Уитни Хьюстон. Так что если ты думаешь, что я лишен воображения, то ты даже представить себе не можешь, урод, как плохо все это может для тебя кончиться.

— Пожалуйста… — пролепетал Эдди. Он был сломлен. — Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Несколько мгновений Тео наблюдал, как он извивается, как по щекам взрослого мужчины текут слезы. Потом наклонился вперед и прошептал ему на ухо:

— Зачем ты поджег машину Суайтека?

Эдди замер.

Тео продолжил:

— Ведь это был ты, правда?

— Это не я придумал, — дрожа, ответил Эдди. — Они приказали мне сделать это.

— Кто приказал?

— Не заставляй меня крысятничать, парень. Они убьют меня. Клянусь, они убьют меня.

— Знаешь, это уже смешно, Эдди. Если ты скажешь мне, тебя убьют они. Если ты ничего мне не скажешь, тебя убью я. Все совсем так, как я однажды сказал своему старому другу Джеку: ты запутался в собственных штанах, приятель.

— Я серьезно. Они убьют меня.

Тео наклонился еще ниже, едва не касаясь носом впадины на шее Эдди.

— Я тоже серьезен. Я убью тебя. — Для пущего эффекта он вновь выпустил из паяльной лампы быструю и короткую струю пламени.

Эдди задрожал, торопясь и глотая слова.

— Хорошо, хорошо. Я все скажу.

«Кого это принесло после полуночи?» — подумал Джек, услышав стук в дверь. Он был в спортивных нейлоновых трусах для бега трусцой и в футболке, а в руке держал зубную щетку со вспененной пастой. Джек готовился лечь в постель. Он прополоскал рот и прошел в гостиную. В комнате было темно, и только сквозь щели в занавесках пробивался слабый свет от фонаря на крыльце. Он подошел ко входной двери и прислушался. И услышал его снова — стук, в котором прослеживался ритм.

ТУК, тук-тук-тук-тук, ТУК…

Джек стоял молча, ожидая финального ТУК, ТУК. Вместо этого раздалось стакатто ударов, характерный завершающий аккорд, и Джек решил, что знает, кто это. Отодвинув дверной засов, он открыл дверь.

Он едва успел взглянуть на нее, как она ринулась через порог, обхватила его руками за шею и впилась поцелуем в губы. Сначала Джек растерялся, но ее страсть оказалась заразительной, и через мгновение он принялся целовать ее в ответ. Наконец она оторвалась от него, чтобы отдышаться.

— Привет, Джек.

— Привет, Рене, — выдавил он. — Как поживаешь?

На лице у нее появилось серьезное выражение.

— Прошло уже три месяца, с тех пор как ты прилетал ко мне в гости. Я работаю в Западной Африке, где на каждом шагу сталкиваешься со СПИДом, поэтому я даже