Не в силах забыть - [2]

— Вот именно! — воскликнул Эссекс. — Точно подмечено.

— Миссис Марзден нуждается в отдыхе, Уэссекс, — обронил Лео. — Она, должно быть, устала после долгого дня, проведенного в трудах на благородном поприще медицины. Нам лучше ее оставить.

Брайони устремила на мужа пронзительный взгляд. Лео поднял глаза от перчаток. Даже в тусклом свете ночи он казался воплощением очарования и блеска. Его словно окутывала аура притягательности и соблазна, Брайони чувствовала на себе губительное действие его чар.

Едва появившись в городе, Лео мгновенно покорил весь Лондон, тем более ее служанку. Ему бы следовало рассмеяться Брайони в лицо и сказать, что старой деве, занимающейся врачеванием, негоже делать предложение самому Аполлону, как бы ни было велико ее наследство, но он лишь насмешливо улыбнулся краешком губ и проговорил: «Продолжайте, я весь внимание».

— Доброй ночи, мистер Уэссекс, — сухо произнесла Брайони. — Доброй ночи, мистер Марзден.

Прошло два часа. Гроза бушевала вовсю, и ветер грохотал ставнями, а миссис Брайони, дрожа, все еще лежала в постели. «Лео, — шептала она. Это имя она твердила каждую ночь, словно заклинание. — Лео. Лео. Лео».

Брайони резко села на кровати. Прежде она этого не понимала, однако исступленно повторяемое имя мужа было ее отчаянной молитвой, слепой надеждой, воплощенной в единственном слове. Когда простое желание превратилось в одержимость? Когда Лео стал ее опиумом, ее морфием?

Брайони хватило бы сил вынести многое. В мире полным-полно отвергнутых жен, идущих по жизни с гордо поднятой головой. Однако жалкие желания, которые ей не удавалось побороть, терзали ее невыносимо. Она не хотела уподобляться окружавшим ее несчастным созданиям, которые упивались любовной отравой, нежно пестуя свою пагубную страсть, хотя любовь уже лишила их последних остатков гордости и достоинства.

Лео был ее ядом. Из-за него она утратила разум и здравомыслие. Тоскуя по нему, она не могла ни есть, ни спать. Даже теперь ее мучили воспоминания о тех кратких мгновениях беспредельного счастья, что ей довелось испытать вместе с ним, словно они не канули безвозвратно в прошлое, а сияли, незапятнанные, незамутненные, среди унылых руин ее злосчастного замужества. Но как сбросить с себя его чары? Как освободиться из этого плена? Они поженились год назад, устроив пышную свадьбу. Брайони не поскупилась на торжество: ей хотелось показать всему миру, что из всех женщин Лео выбрал именно ее.

Гром гремел так, словно на улице взрывались артиллерийские снаряды, но в доме царила гнетущая тишина. Ни шороха шагов, ни скрипа половицы в соседней комнате — спальне Лео. Брайони так и не уловила ни звука, сколько ни прислушивалась.

Темнота душила ее.

Она тряхнула головой. Если не думать о своей загубленной жизни, день за днем работая до изнеможения, то можно притвориться, что их брак не обернулся полнейшим кошмаром. Однако именно так и случилось.

Замужество стало ее истинным проклятием. Союз холодный, как сама Гренландия, и такой же бесплодный.

Решение пришло с очередной вспышкой молнии. Что может быть проще? У нее достаточно денег, чтобы заплатить законникам и добиться признания брака недействительным. Стряпчие легко сфабрикуют нужные бумаги и опротестуют брачный договор. Придется пойти на маленькую ложь, заявив, что супруги никогда не вступали в брачные отношения.

Тогда она смогла бы уйти от Лео, покончить с опасной, разрушительной игрой, приведшей ее к краху. Единственной игрой всей ее жизни, окончившейся так бесславно, ведь она, Брайони, оказалась скверным игроком.

Тогда она смогла бы забыть о своем разбитом сердце и о том, что все пережитое ею вместе с Лео обернулось горьким разочарованием, гибельным, как гнилое малярийное болото. Тогда она смогла бы снова вдохнуть полной грудью.

Но это невозможно. Она не в силах покинуть Лео. Стоит ему улыбнуться, и ее тело наполняется легкостью, словно она ступает по лепесткам роз. Те несколько поцелуев, что она позволила ему сорвать с ее губ, были сладостны, как молоко с медом.

Если она добьется своего и брак признают недействительным, Лео женится на другой, и та женщина станет матерью его детей. Детей, которых сама она не сможет ему дать.

Нет, она не позволит Лео забыть ее. Она вынесет все, лишь бы остаться с ним.

Брайони содрогнулась от отвращения к себе, к тому жалкому хнычущему созданию, в которое превратилась.

Она любила Лео, ненавидя его и себя.

Обхватив руками плечи, Брайони медленно раскачивалась, сидя на постели, глядя во мрак, не желавший рассеиваться, а когда с наступлением утра в комнату вошла служанка, все еще сидела на кровати, прижав колени к подбородку.

Молли подошла к окну, отдернула шторы и раскрыла ставни, впустив в комнату солнечные лучи. Налив госпоже чаю, она приблизилась к постели и с грохотом уронила поднос.

— Ох, миссис! Ваши волосы! Волосы!

Брайони безмолвно подняла голову.

Молли бросилась к туалетному столику и вернулась с зеркальцем.

— Посмотрите, миссис!

Брайони решила, что выглядит вполне сносно для женщины, не спавшей более трех суток. Потом она заметила белую, как сода, прядь шириной примерно в два дюйма.