Не в себе - [3]

Попытки вернуться к прежней работе ни к чему не привели. А потом я понял, что и сам не хочу возвращаться к ней. Доктор оказался одиноким пьяницей и мне, помимо душевной травмы, досталась еще и борьба с этой тяжелой зависимостью. Свой бизнес, путем телефонных манипуляций, я передал знакомому, которому доверял. Автомобиль и часть денег передал родителям, как единственным наследникам. Мне было тяжело видеть их горе, но представляться сыном в шкуре их ровесника я считал совсем неприемлемым. У меня были еще две сестры, которые могли облегчить утрату.

Своевременно обналиченные деньги я потратил на покупку квартиры в спальном районе. Новую жизнь я решил начать с чистого листа. Мое новое имя было Антон Курков. Я выглядел старше, чем мне было на самом деле. Мой возраст по документам едва перевалил за сороковник, но на вид мне было за пятьдесят. Первой целью для меня в новом теле поставил создание условий для него, чтобы пожить как можно дольше. Случайность и так укоротила мой век, и нужно было попытаться выжать максимум из этого. А может быть, случайность добавила мне лишнего?

Работу я выбрал самую, что ни на есть простую. Устроился грузчиком по объявлению. Мне звонили из всех окрестных магазинов, когда требовалось помочь с разгрузкой. На жизнь хватало. Физическая нагрузка способствовала избавлению от алкогольной зависимости. Месяц за месяцем я менялся внешне, возвращая новому телу большее соответствие с календарным возрастом. Вроде бы все было хорошо, но мысли о том, что жизнь обошлась со мной слишком круто, не давали покоя.

Прошел год с того дня, как умерло мое тело и я решил навестить свою могилу. На кладбище попал ближе к вечеру. У плиты лежали несколько букетов свежих цветов, трава подстрижена и приведена в порядок. Родители и сестры уже побывали здесь, а может быть и кто-нибудь с прежней работы.

— Извините. — Из-за спины раздался знакомый голос.

Позади меня стояла Алена. Она подошла совершенно бесшумно.

— Вы знали Дениса? — Спросила она.

— Да, работали вместе. — Я едва нашелся, что соврать.

— Я положу цветы. — Она показала глазами, что хочет, чтобы я освободил ей проход.

— Ой, извините. — Я отошел в сторону.

— Оставьте меня одну, я хочу поговорить с Денисом. — Попросила Алена.

Мне стало жарко и холодно одновременно, и больше всего хотелось сказать, что я и есть Денис. Странно, но тело сорокалетнего мужика испытывало те же чувства к Алене, что и молодое тело Дениса. Напрашивается вывод, что любовь, это никакая не химическая зависимость, а истинно душевный выбор. Я отошел в сторону, чтобы не слышать о чем Алена будет разговаривать с моей душой, хотя, признаться, отдал бы многое, чтобы услышать. Алена была все так же хороша. Я видел, как ее белокурая головка качается вслед за срывающимися с губ фразами, как она трет платком глаза и понимал, какую непростительную глупость я совершил тогда, когда возомнил ее своей собственностью. Я все еще был влюблен в нее, но теперь и подумать не мог, чтобы подступиться к ней. Жалкий старый грузчик, с дряблым телом, мешками под глазами и без всякого желания быть лучшим из лучших. Но как мне было приятно, что она меня не забыла.

Алена прошла мимо меня, прикрыв заплаканное лицо. А я не смог ничего сказать от волнения. Долго смотрел ей вслед, сквозь искривившуюся картинку, вызванную лишней влагой в глазах. Нет, я уже не был Денисом Коротковым, это фантом прежней личности жил во мне, наделяя старыми желаниями и воспоминаниями.

Еще до наступления постоянных холодов случилось событие еще раз перевернувшее мою жизнь с ног на голову. Мне хотелось, чтобы я снова оказался на ногах, но жизнь каким-то чудесным образом умела проделывать со мной такие вещи, после которых я долго не мог придти в себя.

Моя популярность, как ответственного и неутомимого грузчика разошлась дальше района моего проживания. В тот день я возвращался на автобусе с очередной работы. В кармане были деньги, а в душе зрел план на вечер, что-то типа хорошего ужина и просмотра фильма. Да, я нашел в простых вещах много хорошего. Маленькие радости заряжали меня не хуже большого банковского счета.

Я вылез из переполненного автобуса, поправил свернувшийся набок свитер, пригладил растрепавшуюся шевелюру и пошел в сторону дома. Вечер был теплым. Солнце едва коснулось крыш девятиэтажек. Народ, чувствуя приближение скорых холодов, высыпал на улицы. Я шел мимо шумных ребятишек, мимо лавочных шахматистов, мимо парочек и кучкующейся молодежи. У подъездов, на скамейках, сидели старушки и женщины. Они одновременно общались между собой и успевали рассматривать любого, кто проходил мимо.

— Егорка! Егорка! — Со скамейки подскочила женщина и глядя вверх, прикрыла лицо руками. — Егорка!

Ее собеседницы подскочили и загалдели. Я поднял глаза и увидел в открытом оконном проеме седьмого этажа ребенка, лет двух. Он стоял на подоконнике, держался за раму и улыбался матери.

— Ой, что делать!

— Егорка, слезай!

— Он сейчас спрыгнет!

Женщины шумели, но не производили никаких действий. Мать ребенка бросилась в подъезд. Ребенок в любую минуту мог сделать шаг вперед. Я поспешил под окна, чтобы поймать его. Бежал, подняв лицо вверх, чтобы не упустить момент падения. Из-за этого зацепился за заборчик и грохнулся в газон со всей силы. Выругался, поднялся, но уже не спешил. Я держал взгляд на детском личике и мысленно уговаривал его сделать шаг назад. И тут я почувствовал, что могу каким-то образом влиять на ребенка. Трудно описать это состояние. Между нами появился кабель, по которому я мог связаться с ребенком. Чувство мне было знакомым. Тоже самое я ощутил, когда попал в тело доктора.