Не ум.ru - [82]
«Колготки».
«Тебе виднее».
«Уел».
Я уже почти перестал узнавать в себе прежнего не слишком расторопного, не слишком уверенного в своих способностях и силах… Словом, мистера Неслишком. В часы бодрствования мозг почти ежечасно выдавал внятную команду: «Надо что-то делать, хорош уже сидеть на жопе ровно». Но что именно делать – не то что не говорил, но и не подсказывал. Я вспомнил ельцинскую компанию в девяностых, ее девиз и понял, что мозг мозгом, а выбирать нужно сердцем. «Тогда беды точно не миновать», – откликнулось сердце. «Займись лучше чем-нибудь нужным, чем кликушествовать», – закрыл я дельным советом дискуссию.
Хомячура первым уловил приближение того, с чем сближаться не хочется, потому что придётся заново подстраиваться, а все так привычно хорошо и кажется очень надёжным. Хомяк хомяком, а каков человечище!
Вот в таком умопомрачении, из которого удавалось изредка выпасть расхристанным, возбуждённым в объятия Кимыча или приятелей по «Трамвайной остановке», я задумал преодолеть неустроенность и собственную ненужность. Вступить в какой-нибудь важный союз. Податься, например, к «бунтарям». Почему кавычки? Потому что они до обидного сильно склонны к предварительной утряске с субъектами обвинений «правил» и «приемлемых последствий бунтов». Чтобы бессмысленность не выманила вдруг беспощадность. При такой цене впору вознаграждение запросить, но это как чужое считать, и я не стал додумывать. «Бунтари» мне не подошли. Еще подумал о чем-нибудь запрещённом и подвергающемся жестокому гонению со стороны властей. Лучше негласному. Потому что гласно охотятся за теми людьми, к которым точно не следует примыкать. Все эти мысли острым перцем прошлись по моим фантазиям и… все окончилось не начавшись. Бабочка не взлетела. «Побякала» крылышками вхолостую и шур… – назад в кокон. Или в гусеницу?
Получасового выжигания адреналином по крови слова «опасность» оказалось достаточно, чтобы умерить, усовестить, окоротить и подмешать тайные мысли к привычной своей заурядности как отработанный материал. То есть растворить их в ней. Технически же план рассыпался, столкнувшись лоб в лоб с потребностью розыска нужных людей. А как их обнаружить тому, кто сам никому не нужен? Так и получился замкнутый круг. Остальное время по нему и топтался. Желоб протоптал. В таком, снег сойдёт, – до июня грязь.
– Не дрейфь, старина. Потерпи недельку, пока окончательно отойду, – успокоил Хомячуру всё ещё бодрее, чем раньше.
– Дерьмо вопрос, – ответил хомяк по-военному кратко и с пониманием.
Всё прошло раньше, но какой-то осадок, пораженчеству не удалось вывести из моего существования. Наверное, он сильно во что-то мутировал, потому что с недавних пор я иногда чувствую себя вирусом в токе крови всеобщего малодушия. Ни маршрут изменить не могу, ни скорость распространения. Врываюсь в окружающее относительное благополучие – подгадить чем-нибудь своим фирменным, вирусным… И люди, в свою очередь, с напрочь испорченным настроением превращаются в такие же вирусы. А вместе мы уже болезнь. Это вам не какая-нибудь приснопамятная ложка дёгтя. Так я представляю себе революцию.
А ведь как искренне, до зуда хотелось влиться в какой-нибудь бунт! И опять все продумал. В этом случае как просрал, таков смысл. Мне всегда не хватало и по-прежнему не хватает целеустремлённости. Наверное потому, что свои цели никак не вырисовывались, углубляться в поиски быстро надоедало, общественные же цели не привлекали вообще. Там толчея. Особенно от «десятки» до «восьмёрки», если довериться образу мишени. А вниз от «восьмёрки» – неинтересно. Не то чтобы я был тщеславен. Люди, кто знает меня по жизни, вряд ли когда-либо даже вскользь могли предположить такое. Абсурд. Толпа мне претит, в этом все дело. Да, я живу в ней, сильно сдавленный, но все же слегка по своим правилам. Удаётся рассовать их по образующимся время от времени пустотам. Впрочем, все это может быть построением неухоженного ума для услады воображения. Ведь одно их основополагающих правил у тех, кто пожелал презреть общественные – плевать на правила, по которым живут другие. Я же не эгоист. Ну хорошо, не настолько… Да и не плюются в толпе, вмиг в ответ заплюют. Или затопчут. Сперва надо на оперативный простор вырваться. И вот он… – очередной заколдованный круг.
«Обувку выбери покрепче. И пошёл!»
«Сам пошёл. К маме…»
«Ну, вот и определились с маршрутом. Ура!»
Я подумал о предстоящей встрече с мамой и ещё о том, что если умру сегодня вечером, то в день, когда мама доживёт до сотни, меня не будет на свете уйму лет. Но ей никогда такое не придёт в голову. Ни сегодня, ни в день столетия.
«Вечером? Почему вечером?»
«Наверное, потому, что умирать затемно проще. Одиночество и чувство отрешённости от мира помогают. Вроде бы день окончился и я вместе с ним».
В стародавние времена один из моих педагогов сказал, что мой склад ума диковинным образом пародирует философский.
– В вас так легко обмануться, молодой человек, – заметил он мне, счастливому, кому по случаю и столь неожиданно не отказали в наличии ума.
Конечно же, мама во всем и всегда права на мой счёт, вот только Иришка, сестра, в жизни с этим не согласится. Я думаю, что она скрытно от мамы верит, что близнецы во всем близнецы. Она также втайне от материнских ушей уверена, что именно мама и сделала меня таким…
Амелия была совсем ребенком, когда отец ушел из семьи. В тот день светило солнце, диваны в гостиной напоминали груду камней, а фигура отца – маяк, равнодушно противостоящий волнам гнева матери. Справиться с этим ударом Амелии помогла лучшая подруга Дженна, с которой девушка познакомилась в книжном. А томик «Орманских хроник» стал для нее настоящей отдушиной. Ту книгу Амелия прочла за один вечер, а история о тайном королевстве завладела ее сердцем. И когда выпал шанс увидеть автора серии, самого Нолана Эндсли, на книжном фестивале, Амелия едва могла поверить в свое счастье! Но все пошло прахом: удача улыбнулась не ей, а подруге.
Взору абсолютно любого читателя предоставляется книга, которая одновременно является Одой Нулевым Годам (сокр. ’00), тонной «хейта» (ненависти) двадцатым годам двадцать первого века, а также метамодернистической исповедью самому себе и просто нужным людям.«Главное, оставайтесь в себе, а смена десятилетий – дело поправимое».
Когда жизнь человека заходит в тупик или исчерпывается буквально во всем, чем он до этого дышал, открывается особое время и пространство отчаяния и невесомости. Кейси Пибоди, одинокая молодая женщина, погрязшая в давних студенческих долгах и любовной путанице, неожиданно утратившая своего самого близкого друга – собственную мать, снимает худо-бедно пригодный для жизни сарай в Бостоне и пытается хоть как-то держаться на плаву – работает официанткой, выгуливает собаку хозяина сарая и пытается разморозить свои чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Охота на самцов» — книга о тайной жизни московской элиты. Главная героиня книги — Рита Миронова. Ее родители круты и невероятно богаты. Она живет в пентхаусе и каждый месяц получает на банковский счет завидную сумму. Чего же не хватает молодой, красивой, обеспеченной девушке? Как ни удивительно, любви!
В сборник популярного ангольского прозаика входят повесть «Мы из Макулузу», посвященная национально-освободительной борьбе ангольского народа, и четыре повести, составившие книгу «Старые истории». Поэтичная и прихотливая по форме проза Виейры ставит серьезные и злободневные проблемы сегодняшней Анголы.