Не ум.ru - [35]

А вообще… Случись моему дивану быть обитаемым, то, значит, и я как обитатель не одинок.

25

Диван обожает припасть к батарее натруженной, застуженной сквозняками спинкой, а через нее и мне в спину жарит, будто насадили на вертел, а поворачивать над костром забывают. В этом году, кстати, топят как никогда. Особенно под утро, в самый сон. Бабка из второго подъезда кликушествует, говорит: «Выборы на носу, вот нас и подкупают! Как в последний раз топют!» Видно, чувствует что-то недоброе, а точнее сформулировать не выходит. Старики редко обманываются, если предрекают плохое. Я так полагаю, додумывая за них, что никто из нас не доживет до следующих выборов. Их отменят за полной ненадобностью. Оставят только название и голосование – копчик от демократического хвоста.

Слово какое-то несерьезное… – копчик. Укропчик… Рубчик… Рябчик… Мелочь, пустяк, кличка для корявой дворняжки… Мощно подумал. Осталось последний раз проголосовать. Рябчик, Чибис… А как надо? Ряб? Чиб?

Чибис, по моему разумению, был во сне не на месте. Прокралась юркая птичка из детской песенки вне очереди, в полном смысле слова – на мою голову. Хоть и не «на», а «в». Или я как всегда заблуждаюсь и не ее это робких лапок дело – весь приключившийся во сне балаган? Подсадная пернатая? Ни разу не удивлюсь, если так оно и было. Там, откуда сновидения на людей насылают, со мной особо не церемонятся. Точнее сказать – и там тоже.

26

Потягиваюсь натужно, до хруста. Вроде как надоело лежать. Тем не менее не встаю. Из принципа. Из авторского, в смысле лично мною придуманного воскресного принципа. Если не растворять в словесах его суть, то этот день ждет от меня чего-то значительного и непременно доброго. Но вот объективная трудность: значительное и доброе – самый сложный коктейль из мне ведомых.

Не какой-нибудь Virgin Mary с питейными недосказанностями, из-за которых заказать такой могут разве что не остывшие от надежд вынужденные трезвенники. Его невероятно трудно, почти невозможно смешивать тем, кому не довелось «четырнадцатого числа весеннего месяца нисана» побеседовать с прокуратором Иудеи.

«Что-то ты сегодня совсем распоясался».

«Так вышло. Метеозависимость?»

«Ну, конечно она, проклятая».

Прости меня, словоблуда и дурака, господи! С другой стороны, что бы тебе не озаботиться, не остановить вовремя придурочного раба своего. Это не о богохульстве, прости еще раз, а о непредумышленной глупости, о зароке: «Что ни воскресенье – то подвиг!» Условный подвиг, конечно. Можно проще сказать: поступок. Понятно, что звучит как послабление, да вот толку от этого маловато. Потому что лишь незначительно упрощает задачу. Совсем ненамного.

Мало я тебе клялся? Себе обещал? Всем слов раздал… От которых с такой же легкостью и отступался. А тут, вот же старый дурак, третий год подряд обет соблюдаю. Обет? А как еще всю эту непотребность назвать? Самому себе страшно представить – сколько выдержки и последовательности во мне уживается, не то чтобы с кем-то из знакомых радостью поделиться. Не поверят ведь. Потому что совсем в людях не разбираются. В настоящих людях.

Умом тронуться можно, как я могу быть неуступчив в том, от чего надо галопом нестись в прямо противоположную сторону. Да еще, дуралей, стараюсь не повторяться, «изобретая» «подвиги». Правда, старания мои чаще всего тщетны. Изменяет мне творческая фантазия. Узнать бы еще – с кем, убил бы. На прошлой неделе, к примеру, опять прибирался в квартире. Даже считать неприятно, сколько раз за год мне приходило в голову это непопулярное, примитивное, тупее тупого решение. Поверьте, намного чаще, чем я в самом деле принуждал себя безропотно сворачивать на проторенную тропу, за неимением другой, хоть самую малость нетривиальной идеи. И тем не менее…

Польза, правда, от такой заурядности есть, с этим не спорю. Недавно, к примеру, отыскался предательски пропавший носок от «Хьюго Босс», одно из последних напоминаний о чистой, как выяснилось, случайности, по какой в мою жизнь наведался достаток. Мимолетный и эфемерный. Как дыхание стрекозы. Оттого и исчез он, будто форточку кто открыл. Оставил от щедрот, а может быть по забывчивости, ряд предметов. Некоторые я несколько старомодно, то есть с претензией, именую «свидетелями лучших обстоятельств». Среди них авторучка «Монблан», антикварный письменный стол, пара «богатых» носков… Теперь вот половина пары.

Двойник моей последней и весьма неожиданной находки – это об отыскавшемся «фирменном» носке – в свое время повадился разбивать другие пары. Те, что попроще. Не очень джентльменское поведение. Для любой вещи. Через эту развязность носок и был сплавлен в вечную ссылку на север двора. Там он наверняка в считаные дни загнулся в смрадном нутре известного своей неразборчивостью контейнера. Эта неосмотрительность обидно свидетельствовала о моем расточительстве и, что печалило сверх всякой меры, превращало блудный носок в заведомый неликвид. Я не стал щадить себя и выражений не выбирал. Увы, хула, как и свойственно ей, сути вещей не изменила: раньше надо было потерю искать. Вспомнилось, как, обнаружив недостачу, грешил на стиральную машину. Большая затейница и с причудами. Обожает зажевать что-нибудь меленькое, непременно с концами. Несмотря на все это подлое хамство, грубо пенять технике никак было невозможно. Она чувствительно переслуживает и невероятно капризна. Я даже заглянул в ванную и извинился за невольный навет, за то что недопустимую мысль допустил. В виде искупления пообещал похлопотать о помещении сведений о ветеране в «Книгу рекордов Гиннесса». Фотку не обещал – ложь с размахом совсем не мое, – но с упоминанием посулил порадеть. Купилась, если судить по тому, что все еще напрягается. А я ее однажды «сволочью недоверчивой» костерил. Вот же неблагодарный.