Не уходи, Аук! - [18]
— А где твои сестры Пинь-Пинь и Синь-Синь?
— Сестры подались в город. Выглядывают провизию, которую люди вывешивают за окно. За это сестер прозвали «форточницами».
— Ну, а Пухляк?
— Пухляк был мой лучший друг. Маленький и такой храбрый. Он очень ослабел от голода, и я один полетел в разведку.
Большачок рассказал дятлу, как он постучался клювом в окно избушки лесника. Добрая девочка вынесла ему пригоршню крошек белого хлеба. Большачок поклевал и полетел за Пухляком.
— Он меня не дождался, замерз, — печально закончил свой рассказ Большачок. — Я тебе покажу, где он лежит.
Под березой виднелся комочек пуха, серый на белом снегу. Погибали птицы, погибали и звери. В конце зимы навалило столько снега, что молодые олени увязали в сугробах.
Тук-Тук увидел олененка, попавшего в снежный плен. Звереныш лежал, закрыв глаза. Погиб? Или жив, но так ослабел, что не может выбраться из белой западни?
— Нашел время разлеживаться! — крикнул Тук-Тук. — А ну, поднимайся, вставай!
Олененок не встал. Но у него дрогнуло ухо. Значит, жив!
— Кому говорю, вставай! — не унимался дятел.
— Я не могу!
На дятла печально взглянули огромные оленьи глаза.
— Можешь! Постарайся — и встанешь. Зиму держался и вдруг раскис. Все в лесу ждут весну. А ты чего ждешь? Чтоб тебя съели волки?
— До весны далеко. Мне не дожить.
— Почему ты решил, что до весны далеко? Откуда ты знаешь, какая она, ты ее толком не видел.
— Мать рассказывала, что весной поют птицы. А я не слышу песни, хотя не глухой. Не надо обманывать меня, Тук-Тук.
Олененок снова закрыл глаза.
Тук-Тук сам понимал, что трудно поверить в весну. Морозная белая тишина. Застыли ветки, словно вмерзнув в ледяной хрусталь воздуха. И ни одной птичьей песни.
Почему он, Тук-Тук, неспособен петь? Все из-за своего длинного клюва. Укоротить бы его, обломить хотя бы кончик…
Дятел в отчаянии ударил клювом по сухому сучку.
Сучок загудел. Крепкий клюв не обламывался, хотя дятел колотил им по сучку изо всех сил.
Сучок все гудел, гудел…
А что, если эти звуки, похожие на дробь барабана, заменят олененку птичью песню, и он поверит, что дождался весны?
Тук-Тук стал барабанить, но уже спокойно и размеренно: «Вес-на! Вес-на! Идет вес-на! Встре-чай-те вес-ну!»
Из-за облаков выглянуло солнце и улыбнулось, разгадав хитрость дятла-барабанщика. Когда улыбается солнце, плачут сосульки. Одна из ледяных сосулькиных слез упала на спину олененку. Он вздрогнул и открыл глаза.
Солнце улыбнулось еще веселей, и сосульки заплакали навзрыд. На стук капели прилетел Большачок. Он начал со звонкого выкрика:
— Пинь-пинь-ра-ра-ра!
А потом полностью спел весеннюю песню большой синицы:
— Ци-ци-фи! Ци-ци-фи! Ци-ци-фи!
Тогда олененок приподнялся, напрягся, вскинул копытца и стремительным броском вырвался из снежного плена.
Пошатываясь от слабости, но уже повеселевший звереныш побрел встречать весну. Когда олененок скрылся, дятла окликнул спрятавшийся за стволом дуба Аук:
— Ты что своевольничаешь? Кто позволил тебе распускать слухи: весна идет, встречайте весну! До весны еще далеко.
— Но я должен был спасти олененка. Неужели ты будешь за это меня ругать?
Аук не бранил дятла, он даже решил его наградить:
— Хочешь, я сделаю твой нос короче, чтоб ты мог петь?
Тук-Тук задумался. Ему очень хотелось петь, хотя бы так задорно, как синица. О соловьином голосе он не смел мечтать. Но если его нос станет короче…
— Спасибо, Аук! — сказал дятел. — Мой длинный нос мне еще пригодится. В лесу много хороших певцов, а доктор и строитель птичьих квартир я один.
— Верно, в лесу много певцов, — согласился Аук. — Зато барабанщик — ты один. Сегодня твой барабанный бой был для Лесного Народа первым сигналом весны. И лес этого не забудет.
Аук позвал дятла к себе в кладовую, обмакнул палец в красную краску и приложил палец к птичьей голове.
— Первому барабанщику весны полагается красная шапочка!
Тук-Тук от смущения неловко повернулся, и красная шапочка сползла на затылок.
А вечером в последних новостях сорока сообщила, что все сыновья, и внуки, и внуки внуков Тук-Тука унаследуют красную шапочку, цепкие когти и длинный крепкий клюв, станут весенними барабанщиками, докторами деревьев и строителями птичьих квартир.
И так будет всегда, пока на земле стоит лес!
Почему мы радуемся и волнуемся, когда слышим в лесу барабанную дробь дятла? Это первая музыка весны.
Она говорит и людям, взрослым и ребятам, и зверям, и птицам, оленятам, синичатам — всем, кто обессилел за зиму, кто устал, кто соскучился по солнцу:
— Нельзя сдаваться! Держитесь! Терпеть и ждать осталось недолго. Весна! Идет весна!
Приключения Бобра
Уже холодными стали ночи. Утреннее солнце не могло разбудить уснувшего и закоченевшего на цветке шмеля. Но что осенняя стылость зверю, одетому в густой и теплый мех!
И все же Бобренок понимал, что лето кончилось. Об этом ему сказали стебли осоки и тростника. Они стали невкусными, грубыми. Летняя сочность ушла из них.
Осень звереныш учуял и в запахе речной воды. Летом она пахла по-другому.
Была у Бобренка еще одна верная примета осени. Отец, которого он с нетерпением ждал, вернулся домой.
Летом они жили порознь. Отец считал, что и без него бобрята будут послушны нежному призыву матери: «О-о-о!» А отделился отец потому, что в хатке стало тесно. Семья прибавилась, на постели из стружек спали бобрята двух выводков.
