Не убежишь... - [24]

За несколько дней всё было готово. Если первое платье Кейры было цвета огненной стихии, то теперь она решила быть метелью: всё кипенно — белое, с искрой, словно снег на солнце. На руках белые перчатки, под покрывалом не видно ни волоса, вместо маски тонкая вуаль на тщательно выбеленном лице. Никто сроду не догадается, что это она!

Сама Лита оденется не так ярко. Она выбрала образ туманной девушки. Свободное многослойное платье из легчайшей светло- и тёмно — серой дымки, с широкими рукавами и серебристым поясом, на голове шарф из такой же материи. Она завяжет его так хитро, что скроет и волосы, и всё лицо с такими заметными глазами. Правда, и для самой Литы краски праздника слегка поблёкнут, но это не страшно. Зато так не увяжутся за ней знакомые парни, надеясь, что она приведёт их к Кейре, и Мику её не узнает. Он загодя сказал, что нарядится солнцем (потому что единственная приличная рубаха — жёлтая) и обязательно пригласит её на последний танец. Почему именно на последний? Парень не ответил, засмущался. Тогда Лита пристала с расспросами к подруге. Та лишь отмахнулась: сам танец обычный, ничего особенного, просто у них в Соколином есть примета — с кем ты в это время рядом окажешься, с кем его станцуешь, тот и есть твой суженый. Нет, конечно, насильно тебя после него не потащат под венец, ссылаясь на всю ту же судьбу, но повод призадуматься определённо будет…

— А с кем ты его обычно танцуешь? — полюбопытствовала Лита.

— С двоюродным дядькой! — огорошила та. — У нас уж четыре года эта забава: пока мои кавалеры между собой дерутся, я к Бужору сбегаю. Он вдовец, в другой раз жениться не хочет, вот мы и сговорились вместе плясать. Он всегда красным петухом рядится, в любой толпе увидать можно… Только сейчас он, как назло, в Ясеневый по делам уехал. Что делать, не знаю.

— Тогда давай вместе уйдём пораньше, — предложила Лита. — Я не хочу никаких судьбоносных танцев. Особенно с Мику, а то он точно решит, что у нас с ним всё сладится. Я уж и так, и эдак намекаю, что он для меня как брат, а он словно и не слышит…

— Потому что не намекать надо, а прямо сказать!! Не волнуйся, я тебя научу, как правильно мужиков отворачивать! — подмигнула Кейра. — А насчёт последнего танца — даже не вздумай увиливать, не принято! Обе останемся. Знаешь, может, и в самом деле будет с этого толк. Тебе на голову откуда не возьмись Ярам твой свалится, а мне…

— А тебе?

— И мне… кто‑нибудь. Не говорила никому, но бабушка моя перед смертью рассказала — видение у ней было. Что через год встречу я своего суженого, напою его своим зельем — и полюбит он меня так, как никого до меня не любил. И я его тоже…

— Поэтому ты всех парней своими травами потчуешь? — догадалась Лита. — Ищешь?

— Ищу. Да только видишь, что напрасно… Ошиблась бабушка.

— Не думаю. Скорее она имела в виду не ровно год, а примерно. Вот, положим, одиннадцать месяцев — почти год, и полтора — тоже год, только с хвостиком. Так что нечего зараньше расстраиваться. Найдёт тебя твой суженый.

— Или я сама его найду! — Кейра встряхнулась и погрозила неведомому жениху кулаком. — Устрою ему весёлую жизнь за то, что так меня намучил!

И вот настал день праздника. С раннего утра в домик юной целительницы набилось не меньше дюжины подружек, соседок и знакомых. Они всё приходили и приходили, пряча в сумках свои наряды, и с шутками — прибаутками одевались и прихорашивались. Хором поклялись стихиями, что ни за какие подарки не разболтают парням о нарядах друг друга, завернулись в длинные, до пят, накидки, а то и просто в одеяла, и гурьбой выбежали на улицу. Перед домом уже стояли две телеги — чьи‑то отцы расстарались, они и подвезли девушек до главной площади.

А там уже творилось что‑то невообразимое! Разноцветная весёлая толпа шумит, пляшет и смеётся; более пожилые степенно ходят, беседуя со знакомыми и покупая с лотков всякую всячину, а молодёжь бегает и скачет, радуясь празднику. Девушки оставили на телегах свои накидки и наперегонки устремились в самую гущу толпы. Неудивительно, что Лита почти сразу потеряла из виду и Кейру, и остальных знакомых, большую часть которых и запомнить‑то толком не успела.

Расстраиваться не стала, да и некогда было — ведь вокруг столько интересного! Вот огромный, одетый медведем мужчина на потеху публике борется с настоящим медведем; дальше, томно выгибаясь, танцуют три девушки со смуглой, почти чёрной кожей, а такой же мальчишка в длинном полосатом халате подыгрывает им на каком‑то диковинном инструменте. Вот желающим предлагают сразиться между собой на подушках — только перья разлетаются. Неожиданно для всех победителем вышла массивная, но юркая старушка, которая играючи побила нескольких здоровенных мужиков. Вот смеху‑то было! На одном конце площади, где потише, поставили шатёр и за мелкую монету приглашали посмотреть на редких заморских птиц и зверей. Видимо, и вправду есть чему подивиться — народ выходит явно под впечатлением. А на противоположном конце площади, неподалёку от башни, установили ночью высоченную карусель. Крутится она быстро, и многие девушки визжат так, что порой заглушают музыку. Нет, ей туда лучше не ходить, а то сглазит кого‑нибудь с перепугу…