Не так давно - [56]

Все это должно было с самого начала создать отряду авторитет у местного населения. Оно должно видеть в отряде своего защитника от посягательств и произвола фашистских властей.

Первая наша акция на первый взгляд была простой: надо было написать лозунги на стенах постоялого двора, расположенного на перекрестке дорог, но мы придавали ей большое значение. Нашей целью было известить окрестное население, что в их крае действуют именно болгарские партизаны, — ходили слухи, что кое-где появляются югославские партизаны — и объявить, во имя чего партия и Отечественный фронт ведут борьбу. Наш выбор пал на постоялый двор «Слишовский курган», который по приказу заместителя старосты в селе Слишовцы, сотрудника полиции Смило Гигова, охранялся невооруженной сельской стражей, причем никто даже не знал, для чего это делается.

Мы старательно подготовились к акции — купили красной краски, растворили ее в консервной банке, сделали кисть из пакли, а Владо Марианов, которого мы тоже привлекли, разузнал во всех подробностях относительно охраны: сколько человек в ней, каково настроение, как удобнее пробраться к объекту.

Метрах в ста от постоялого двора, мы двинулись цепочкой. Посередине шел Стефан, а мы с Владо на флангах.

— Братцы, — умоляюще сказал Владо, — разрешите мне выстрелить первым.

Мы со Стефаном согласились. Но только при необходимости. Без острой необходимости стрелять не надо.

Когда я полз по канавке вдоль шоссе Реяновцы — Слишовцы, двое из охраны постоялого двора заметили меня и двинулись навстречу. При свете луны я узнал в них соседей моей сестры, которая, выйдя замуж, жила в этом селе, и предупредил их, чтобы они вернулись назад. Они не подчинились — думали, что это кто-то из стражников испытывает их смелость.

Я крикнул им еще несколько раз, но они все приближались. Когда они были уже в метрах десяти от меня, я поднял ружье и выстрелил в воздух. Дали по выстрелу Стефан и Владо. Вся стража мигом кинулась к дверям постоялого двора. Произошла даже небольшая свалка — каждый хотел протиснуться в двери первым, боясь, как бы его не схватили нападающие.

В одну минуту возле постоялого двора не осталось ни души. Все стражники спрятались в корчме под длинной стойкой и, по их собственным словам, просидели там до восхода солнца, пока на дороге не появились люди.

Мы действовали энергично. Стефан держал банку — я писал. На стенах здания заалели строки кратких властных призывов:

«Крестьяне, не отдавайте молока, шерсти, зерна и других плодов вашего труда фашистским властям! Они отправляют их в Германию, а вы бедствуете. Если полиция явится отнимать их у вас насильно, трынские партизаны придут вам на помощь. Они — ваша вооруженная сила.

Смерть фашизму!

Свобода народу!

Трынский партизанский отряд».

Слова, пылавшие на стенах постоялого двора и заявлявшие крестьянам о нашем содействии, стали с той минуты для нас священным долгом. Они означали, что мы во всеуслышанье обязались защищать население от фашистских властей и никогда, ни при каких обстоятельствах не отступать от своего обещания. Правда, мы были пока всего лишь каплей в море по сравнению с полицией и войсками, охранявшими фашистский режим, но мы рассчитывали на народ, а народ можно привлечь на свою сторону только правильно организованной работой, честным и точным выполнением обещаний.

Поставленная нами цель была достигнута. Ранним утром известие о нашем нападении на постоялый двор и содержание надписи прокатились по околии, словно гром. Крестьяне передавали новость из уст в уста, преувеличивая нашу численность, комментируя арест стражи, повторяя призывы, которые им особенно пришлись по душе. Люди начали говорить об отряде, молва передавала его имя от села к селу, словно легенду.

Все было хорошо и было бы еще лучше, если бы не арестовали Владо. Он не выполнил данных ему указаний — тщательно скрыть следы своего участия. Ведь он был на легальном положении и потому после каждой акции должен был некоторое время скрываться и мог появляться, только когда опасность исчезала. Этого Владо не сделал, и жертвой стал не только он сам, но и его мать и сестра. Надолго перестали звучать в этом доме человеческие голоса. Двор зарос бурьяном и травой.

То, что мы понесли потери уже при первой своей акции, было очень тяжело. Но все же это не было бы так болезненно, если бы некоторые товарищи не заняли прямо-таки осуждающую нас позицию. Они сочли нашу акцию действием, спровоцировавшим полицейские репрессии, и ополчились против отряда. В сущности, такая позиция означала: «Не дразните врага — он станет еще злее», а это вело к бездействию коммунистов и укрепляло фашистскую власть. К сожалению, это были как раз те товарищи; на которых мы больше всего рассчитывали и ждали, что они придут к нам.

С такой позицией мы не согласились и без колебаний продолжали бороться дальше.

* * *

Через несколько дней после первой акции Стефан предложил написать подобные же лозунги в его селе. Ранилуг находится всего в двух километрах от постоялого двора «Слишовский курган». Я не возражал, и в один из вечеров мы подошли к сельскому кооперативу, который был превращен в караульное помещение. Тут собралась вся сельская стража. И в Слишовцах, и в Ранилуге полиция, не питая к крестьянам доверия, не давала сельским стражникам оружия, и они несли охрану, вооруженные одними палками. Даже если бы стража ударила в набат. — ей все равно не удалось бы известить о нападении полицию, потому что та находилась довольно далеко.