Не так давно - [121]

Было девять часов утра. Один за другим товарищи перемахнули через колючую ограду кошары и колонной двинулись через ниву. Полиция бросилась преследовать их, открыла пулеметный огонь, но наши были уже далеко.

Третья группа, в которой был Денчо, вела широкую политическую работу. Почти каждый вечер группа проводила собрания. Она побывала в селах Лешниковцы, Еловица, Верхняя Мелна, Шипковица, Кышле, Паля и Колуница. В большинство из них мы приходили впервые, но, несмотря на это, крестьяне встречали нас как долгожданных гостей.

После возвращения групп было созвано отрядное собрание. На этом собрании бойцы рассказывали об участии в различных акциях, об успехах отдельных групп.

Димитр Таков и Страхил оживленно рассказали, как им удалось схватить радовского старосту, который предал полиции Тако Симова, и как тот сбежал из школы, где крестьяне слушали речь заместителя комиссара.

— Сбежал, — басовито произнес Димитр Таков, — но куда спрячешься? На другой день еще затемно с двумя товарищами возвращаемся в село. Ребятишки сообщили нам, что староста вернулся домой. Идем, окружаем дом, и на этот раз он у нас не убежал. Я проверил глазомер, — завершил Димитр Таков.

— Наша группа, — начал Тодор Младенов, — шла новым маршрутом. Продвижению группы содействовали легальные товарищи, члены партии и РМС, они с готовностью помогали нам. В селах, где мы побывали, были созданы партийные и молодежные организации. Сейчас и в этом районе у нас есть связи, есть ятаки. Народу, угнетенному фашистами, дышится трудно. В то время как в Трынской околии не работает ни одна маслобойня и никто не вносит налоги, в Брезникской, Годечской и Царибродской власти забирают у населения и молоко, и шерсть, и зерно. Вот почему наше появление в этих селах, собрания, на которых мы разъясняли цели и задачи партизан, помощь, оказанная нами населению, вызвали небывалый энтузиазм. Там, где мы побывали, крестьяне просили нас бывать у них чаще.

О боевой операции в селе Борово Царибродской околии доложил Златан.

— По дороге выяснилось, — сказал он, — что боровский староста немилосердно притесняет крестьян, отбирает у них все зерно. Товарищ Славчо Кирков из села Круша, которого мы послали на разведку, во многом помог нам. От него мы узнали все, что нас интересовало: и состав сельской стражи, и где находится склад реквизированного зерна, и где дом старосты. Мы нанесли объект на небольшую схему. По этой схеме каждый из группы получил задание. Эх, товарищи, — все с большим подъемом продолжал Златан, — знали бы вы, как нам удалось изловить этого поганого старосту. Рассчитывали взять его дома — там его не оказалось. В корчме — тоже нет. Эх, думаю, провалим план.

— Вон в том доме его ищите, — указал один крестьянин на белый дом торговца Симо. — Там гуляют. Избавьте нас от этого нечестивца. Не мешкайте, не то узнает и сбежит.

— Как услышал я эти слова, кровь во мне закипела. Я уж не думал о себе. Схвачу его за глотку, а там будь, что будет. Как только добрый человек показал мне дом, я сразу же построил людей. Дом оцепили. Я, Огнян и Крысто вошли внутрь, другие остались охранять.

— Сдавайтесь! — крикнул Огнян и наставил винтовку на старосту. Компания из восьми человек покорно встала с мест и подняла руки вверх. Оружия у них не оказалось. Завели их в школьный зал. Там собрали все село. Перед всеми разоблачили старосту, спросили мнение крестьян.

— Избавьте нас от этого злыдня, пусть не позорит наше село! — выкрикнул пожилой крестьянин. — От него мой ребенок помешался. Мы без последнего килограмма кукурузы остались.

— И у нас забрал кукурузу, — жаловалась молодая женщина. — У него нет ни капли жалости к людям — злой, как собака, так и норовит всем напакостить.

Потом все начали кричать, требуя расстрела.

— И как вы поступили? — прервал его Димитр Таков.

— Точно так же, как вы поступили с радовским старостой. Глас народный — глас божий, — ответил важно Златан и продолжал: — Склад с реквизированным зерном охраняли два крестьянина, вооруженные берданками. Надя обезоружила их в один миг и освободила от обязанностей. Открыли склад и позвали крестьян забрать свой хлеб.

«Несите мешки, разберите зерно, не гореть же ему», — говорю я крестьянам, а они все в один голос: «Лучше уж пусть сгорит, чем снова его у нас отбирать будут. Так легче».

Крысто чиркнул спичкой, и спустя немного все село осветилось заревом. Крестьяне подносили солому, чтобы занялось дружнее; некоторые не стерпели — насыпа́ли мешки и уносили куда-то в укромное место.

Подобными впечатлениями поделились и товарищи Ильо, Пешо, Огнян, бай Трайко и другие партизаны. Три группы принесли больше десяти винтовок и несколько пистолетов, отобранных у старост и служащих.

После этих небольших, но успешных операций наступил ощутимый подъем, уверенность. Некоторые товарищи доказывали, что в зимний период малым группам легче скрываться от врага, и, не понимая, что на деле это ведет к распаду отряда, отстаивали свое мнение. Их доводы, что малым группам легче маневрировать и обеспечивать себя провиантом в условиях зимы, на первый взгляд были приемлемы, но основная задача отряда состояла не в том, чтобы надежно укрыться, выжить, а в том, чтобы действовать, наносить удары по врагу, расстраивать его государственный аппарат, тыл, этим способствуя скорейшему освобождению народа. Разделение же отряда затрудняло как координирование действий и связь между группами, так и их обороноспособность. Позиция разделения порождала у отдельных товарищей скрытую мысль — укрыться, пока не придет Красная Армия, пока она не освободит нас, — а эта мысль была в основе своей вредна и антипартийна. Трудно было бы убедить защитников этой позиции в правильности партийной линии, если бы немедленно после завершения операций вся полиция и войска не были подняты на ноги. Только благодаря тому, что мы были большой и хорошо вооруженной группой, врагом не было зарегистрировано ни малейшего успеха.