Не так давно - [103]

Дед Стоян опустил голову, и уронив слезу, погладил Вельо по голове. Это было все, что мог сделать старик-отец в ту минуту. Вельо поглядел на его поседевшие волосы, и ему стало жаль старика.

Вечерело. Лес возле Мисловштицы зашумел. Колонной один за другим вышли из него партизаны. Бойцы были в бодром настроении. В последнее время они действовали успешно, и решительно. Собрание в селе Кострошовцы, Появление среди бела дня в Кышле, поджог вуканского общинного управления, засада против полиции на Барносе и собрание прошлым вечером в селе Забел — все это придавало им новые силы для борьбы.

Стефан построил бойцов, проверил оружие, назначил патрульных и охрану села и повел колонну. Когда она проходила мимо ворот деда Стояна, мы с Денчо зашли повидать старика. Трудно описать радость, с какой он и сын его встретили нас.

Дед Стоян не мог скрыть волнения. Не стыдясь своего возраста, он плакал как дитя.

— Ангела моего забрали гады, Славчо. Остался я один, как кукушка, — сквозь плач заговорил он и положил мне на плечи руки.

Когда я принялся объяснять ему, что борьба с врагом жестока, что она будет стоить нам еще немало жертв, дед Стоян перестал плакать.

— Знаю, что все это так, дорогой мой, да ведь мне так больно… Вот теперь и Вельо хочет меня покинуть. Решил идти с тобой.

— А ты его пустишь?

— Вы, молодые, понимаете в таких делах больше нас. Поступайте так, как вам разум велит…

Дед Стоян вытер глаза, взял посох и пошел с нами на площадь, где уже собралось много народу. Разговор с людьми начался непринужденно. Мы не делали докладов по международному и внутреннему положению, все события излагали и разъясняли в разговорах с крестьянами, или в споре с каким-нибудь приверженцем власти. На лестнице перед канцелярией старосты стояла Бонка. Она горячо призывала девушек и парней последовать примеру партизан. Но тут среди собравшихся произошло какое-то волнение. Оказалось, Виолета и Петко захватили полицейского с шахты Злата, обезоружили его и привели сюда. Увидев это, Вельо сделал несколько шагов и сказал громко:

— Товарищ Славчо, разреши мне взять оружие полицейского и вступить в ряды твоих смелых бойцов. Я хочу занять место моего арестованного брата.

Я поздравил Вельо за решительность и поцеловал его. По площади разнеслось «ура!». Петко передал Вельо винтовку и пистолет, а девушки затянули партизанскую песню. Когда песня кончилась, Вельо поднялся на лестницу и крикнул во все горло:

— Товарищи, дорогие односельчане, наступил и для меня час расплаты с фашизмом. В этот вечер я принимаю обязательство служить с оружием в руках нашей славной Рабочей партии и до конца выполнить свой партийный долг. Клянусь вам и всему нашему народу, что не пожалею жизни своей ради свободы и счастья нашего рабочего класса!

Произнеся клятву, Вельо поцеловал оружие, обнялся на прощанье с отцом и сестрой и занял место в партизанской колонне.

Бойцы затянули песню, а крестьяне хлопали в такт ладошами и кричали:

— Ребята, приходите почаще, с вами нам спокойнее и веселее!

Многие из партизан не слышали приглашения. Они уже отдалились и шли, увлеченные бодрыми словами песни:

По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед,

Чтобы с боем взять Приморье —

Белой армии оплот.

Один за другим расходились крестьяне по своим домам. Дед Стоян остался на площади один и слушал партизанскую песню, пока она совсем не затихла. Вернувшись домой, он вздохнул и сказал:

— Лучше умереть бойцом, чем заживо гнить в фашистской тюрьме.

* * *

Филиповцы отстояли от Мисловштицы всего в пяти километрах. В этом селе имелось свое общинное управление и полицейский участок, но у нас там не было человека, который бы доставлял нам нужные сведения.

Прежде здесь была большая и активная партийная организация. Большинство ее членов работали шахтерами в Пернике, где были привлечены в партию Димитровым и Темелко Ненковым. Год за годом росли они под ее крылом, разнося коммунистическую правду. Многие из них выполняли в 1923 году работу, связанную с риском для жизни. Тогда, после поражения Сентябрьского восстания, надо было создать подпольный канал для переброски в Югославию старых революционеров, которым угрожала неминуемая смерть.

Теперь этих людей не было в селе. Некоторые погибли, других выслали, третьи — эмигрировали. Партийной организации не существовало. Но революционные традиции продолжала молодежь — юноши и девушки, многие из которых жили теперь в Софии. С некоторыми из них я поддерживал связь, а они, со своей стороны, время от времени наезжали в село, чтобы довести до сведения своих земляков правдивые слова партии, и поддерживали бодрость духа у многих людей, которые прежде симпатизировали нашей борьбе, а теперь сникли, напуганные террором.

Полицейский участок и общинное управление очень нас соблазняли. Соблазн этот усиливался еще и тем, что Вельо днем разведал все об охране общины, а также о численности полицейских, и не предвиделось особых препятствий для нашего нападения в этот же вечер. К тому же полиция потеряла наш след, и мы поэтому располагали достаточным временем, чтобы перейти в другой район. Решено — сделано. Еще в пути мы разработали план. Одна группа будет действовать против общины, а другая — против полицейского участка. Первая группа состояла из трех человек, во второй были все остальные.