Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага - [129]

И он махнул на гитлеровцев, стоявших у банной двери, и продолжил:

— Я прикажу пустить тебя в расход… В немецкой армии действует приказ: расстреливать в первую очередь комиссаров и сотрудников НКВД.

Кузьмин спокойно ответил:

— Эх, господин Рудич! Сколько раз меня можно пугать расстрелом? Я ведь здесь привык к этому. А у вас нервы сдали. А война только началась. Что будет с вами к ее концу?

Кузьмин сожалеюще покачал головой, а Петя и Ваня, любуясь своим командиром, улыбались. Рудич вскочил со скамьи и прокричал:

— Слепцы, война-то кончается! Немцы почти в Москве. Ленинграду осталось держаться считаные дни. Советской власти приходит конец.

Голубцов застонал. Петя повернул его покалеченную ногу. Больной тихо спросил:

— Господин Рудич, вы, кажется, до войны были аспирантом? Значит, историю России знаете.

— Я по образованию филолог, ленинградский аспирант.

Ваня усмехнулся и продолжил:

— О, тогда историю России знаете лучше меня. Но все-таки я вам напомню: Москву не раз захватывали ее враги. Но чем все это кончалось? Полным разгромом ее врагов.

Рудич подошел к Ване, набросил на его ноги свисающее с полки пальто. Удивленный такой заботой, Голубцов лишь только покачал головой, а Рудич миролюбивым голосом произнес:

— Так это было очень давно, ребята, а сегодня все решает техника. У немцев она высочайшего класса — танки какие, самолеты! У Советов ее нет…

Петя спрыгнул с полки, взмахнул утвердительно рукой и твердым голосом произнес:

— Сегодня, может, и нет у нас такой техники, но завтра она обязательно будет, лучше немецкой. Тогда полетят в трам-тарарам все ваши хваленые фашистские танки.

Мальчик засмеялся. Кузьмин подмигнул Пете: знай, мол, наших… А Рудич засуетился, опять вытащил сигарету и стал нервно курить. Нужного разговора с этой троицей у него пока не получалось. Ну, что ж, попробую с ними напрямую. Попытка не пытка, как говорил один из его научных руководителей. Ох, и не любил его этот профессор-старикашка. На научном совете он раз за разом ставил вопрос об отчислении его из аспирантуры. Над стариком уже начали подшучивать коллеги. А он везде и всюду повторял: да, у Рудича есть способности к научной работе, но вот ничего святого для него не существует. Этот карьерист мать родную продаст. Такие люди науке не нужны. Разглядел меня, старый хрыч. Аспирантура являлась для меня начальным трамплином для прыжка к солидной должности и большой зарплате. Пытался подойти к профессору разными путями: однажды узнал день рождения его дражайшей, купил для нее дорогой подарок, так он, этот противный старикашка, ославил на весь научный мир… Выгнал со дня рождения и подарок выбросил в окно. Старый профессор добился уже почти его отчисления из аспирантуры, но тут началась война. Где он сейчас? Если не умер еще голодной смертью в Ленинграде, то скоро с ним повстречаюсь, ты тогда попляшешь, старый хрыч.

И Рудич злорадно усмехнулся. Однако хватит воспоминаний. Пора и за работу. Он подошел к печке, бросил в топку окурок и долго смотрел на примолкших ребят пронизывающим взглядом, решая, с чего же продолжить разговор. Наконец он сказал:

— Я, ребята, предлагаю вам жизнь интересную, полную романтики, жизнь борцов за «независимую национальную Россию».

Кузьмин хлопнул по коленям своими забинтованными руками, подмигнул Пете с Ваней:

— Ну, как, друзья? Расскажем о своем задании? И перед нами прекрасная жизнь, как примут в НТСНП… Не так ли?

Рудич, сразу повеселев, ответил:

— Конечно, ребята. Мы вас сразу отправим в Берлин. Вас там будут встречать как героев.

Кузьмин вскинул голову, строго посмотрел на Петю: запоминай, мол, все, дружище:

— Почему в Берлин? Ведь штаб-квартира НТСНП располагается в Белграде. Нет, мы поедем в Югославию. Как, друзья?

Петя и Ваня пробормотали что-то невразумительное и отвернулись к стене, чтобы не рассмеяться. Они поняли игру командира. А ликующий Рудич подлетел к Кузьмину, положил руку на его плечо и торжественно произнес:

— Нет, други мои, вы поедете в Берлин — исполнительное бюро НТСНП во главе с нашим вождем Виктором Михайловичем Байдалаковым на днях приняло решение переехать в столицу Рейха. Я считаю, что это решение правильное. Мы должны быть ближе к своим союзникам. Ведь с Гитлером мы связали свою судьбу. Его победа над Советами — это и наша победа.

Тут не выдержал Петя, перебил Рудича:

— Вот это да — в саму столицу переводят? За что же такую честь оказывают вам гитлеровцы?

Рудич выпятил грудь колесом:

— За заслуги, дорогой мой мальчик. Их перед Третьим рейхом у НТСНП предостаточно. Вот возьмем лагеря для советских военнопленных. Так в них на руководящей и пропагандистской работе находится много членов нашего «союза» А сколько наших работает в различных гитлеровских учреждениях на оккупированной советской территории, но главным в работе нашей организации…

Рудич вдруг замолчал. Петя спрыгнул с полки с одной мыслью: надо опять расшевелить этого злобного врага. Ему помог Ваня Голубцов. Он уставился на Рудича и с иронией сказал:

— Ну и заслуги! Смех и только — работа в лагерях для военнопленных да в оккупационных учреждениях. И это вы называете романтикой?