Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага - [128]

Тут раздался громкий детский хохот. Это Петя схватился обеими руками за живот и, присев на корточках, смеялся так искренне и так долго, что даже Голубцов толкнул Кузьминас полки посмотреть, уж не случилось чего-нибудь с их другом. А тот, вытирая выступившие слезы, сквозь смех громко произнес:

— Ой!.. Не могу, ребята! Ох, и рассмешил меня этот «истинный русский патриот». Какая-то там эмигрантская организация грозится свергнуть у нас советский строй. Да вы спросили наш народ, примет ли он вас?

Кузьмин погладил волосы юного разведчика, прижал его к себе и засмеялся вместе с ним. С полки их поддержал Голубцов. Раздраженный словами Пети, Рудич долго смотрел на мальчика и думал: «А ведь этот сосунок не так уж прост, каким он иногда кажется… Ну, погоди! Я тобой еще займусь отдельно. Ты у меня посмеешься. А теперь спокойствие, еще раз спокойствие…»

— Там, в Югославии, молодежь, вовлеченная в НТСНП, сразу заявила о себе и потребовала перейти от старой белоэмигрантской болтовни к практической боевой работе в СССР. Старики, естественно, испугались горячих молодых голов, и в 1935 году на этой почве «союз» порвал с РОВСом. С этого времени он стал самостоятельной организацией…

Кузьмин гневно перебил Рудича:

— …с этого времени начинается ее активная подрывная деятельность в СССР…

Рудич подошел к Кузьмину и удивленно воскликнул:

— О, среди вас есть знакомые с работой нашей организации. Это хорошо. Значит, беседа будет интересной.

Затем он подбежал к своему модному пальто, выхватил из его кармана пачку дорогих сигарет и предложил Кузьмину и Голубцову закурить. Пете он отказал: мол, мал, тебе еще рано. Мальчик лишь усмехнулся: он еще не пробовал курить, и к этому его совсем не тянуло. Командир с Ваней отказались от дорогого курева, а Рудич, ломая нервно спичку за спичкой, никак не мог прикурить. Наконец ему удалось это, и он, выпустив столб дыма, закричал:

— А вы как думали? Да, мы основным средством борьбы с большевиками избрали террор. Мы считаем, что для достижения той цели, которую провозгласил НТСНП, все средства хороши.

Кузьмин усмехнулся и спокойно произнес:

— Во-во… Поэтому вы и стали платными агентами спецслужб целого десятка капиталистических стран. Кому вы только не служили? Разведки Франции, панской Польши, Англии, Румынии, Югославии, Японии и других стран финансировали ваш «союз», снабжали оружием, фиктивными документами, организовывали переброску его эмиссаров в Советский Союз. Я помню, что наши газеты перед войной не раз сообщали о разоблачении чекистскими органами террористических групп НТСНП. Одна из них пробралась даже в Москву и готовила там террористический акт. При аресте у этих бандитов изъяты пистолеты, гранаты, яды… И вы еще смеете называть себя истинными русскими патриотами.

Кузьмин махнул рукой: мол, с вашей бандитской организацией ему все ясно. Голубцов и Петя восхищенно смотрели на своего командира, который раз за разом сгонял спесь самодовольства и спокойствия с этого изменника Родины. Рудич, лицо которого покрылось потом и красными пятнами, замолк. Ему совсем не нравился ход беседы. Самым непонятным было для него то, что в споре с этим похожим на цыгана, по-видимому, рабочим парнем он стал терять свою былую уверенность и спокойствие. И это он, филолог по образованию, бывший ленинградский аспирант, быстро сделавший карьеру у гитлеровцев, ставший заместителем у самого начальника полиции безопасности и СД в Гатчине Генриха Боссе. Конечно, до этого пришлось изрядно поработать: в Волосовском лагере для советских военнопленных по заданию Боссе, которого местные жители называли кровавым Генрихом, помог ликвидировать патриотическую организацию. С этого началось его восхождение. Потом пришлось написать в полицию безопасности и СД несколько анонимных писем на своих конкурентов, которые тут же оказались за решеткой. И вот он — заместитель органа Главного управления имперской безопасности, куда отбирались в основном преданные Гитлеру немцы. Правда, работа кровавая: следствие, пытки, расстрелы, опять следствие, пытки и расстрелы. И так изо дня вдень, но ему, если честно признаться, работа нравится. Нравится повелевать судьбами людей, видеть их жалкие, испуганные лица. Но вот такие, как эта троица, ему встречались не часто. Избитые и покалеченные, перенесшие пытки у самого палача ауссенштелле Вольфа, они, ожидая расстрела, еще смеются, спорят, отстаивают свои идеалы. Нет, они, конечно, не те, за кого себя выдают. Надо расколоть их… Ведь недаром меня вызвали сюда из Гатчины. Это нужно не только немцам, но необходимо это и мне для дальнейшей карьеры. Сам Боссе просил меня, чтобы я утер нос начальнику ауссенштелле Гюльцову, насолившему ему чем-то еще во время совместной работы в Берлине в 17-м управлении. Он постарается для своего шефа, а значит, и для себя. Он перенесет даже смех этого сосунка, но цыганистого парня надо поставить на свое место. И Рудич решил попугать своего оппонента. Он ехидно спросил Кузьмина:

— Я вижу, ты хорошо осведомлен о деятельности НТСНП. У меня невольно возник такой вопрос: откуда у тебя, рабочего парня, такие знания? До войны в советской прессе о нашей организации почти совсем не писалось. Это я знаю точно, так как мне как аспиранту приходилось штудировать целый ворох как центральных, так и местных газет. Той информации, о которой ты поведал нам здесь несколько минут назад, в них нет. Она находится только в одном ведомстве. Может, ты из НКВД? Если да — я сейчас же прикажу одному из этих истуканов…