На следующий день по дороге в аэропорт они вчетвером увидели Бонхэма, который сидел на одной из пыльных каменных скамей на пыльной площади — на Параде, как называют ее на Ямайке. Он смотрел в пыльную землю, Грант, сидя на переднем сиденье, развернулся, поднял руку, но потом решил, что не станет просить таксиста остановиться.
— Знаете, — мрачно сказала Лаки, обращаясь ко всем им, — мне противно видеть то, что с ним случилось. Хотя я очень его не любила, и хотя я все знала, мне все равно противно.
— Думаю, не надо нам останавливаться и прощаться, — сказал Грант. — Или нет? — добавил он.
Все промолчали, а Грант тайком изучал свою жену, сидящую позади с Беном и Ирмой, и все втроем они глядели через заднее стекло на площадь. Она и впрямь такая красивая. И по каким-то причинам она очень его любит, сильно его любит, подумал он. Хансель и Гретель. Малыши в лесу. Бедные Хансель и Гретель и бедные малыши в лесу. У них не было ни шанса. А поодиночке у них, ни у одного из них, все равно шансов не было. В этих лесах Бонхэма и Орлоффски. Лесах Сэма Файнера. Если он переживет, если они переживут, то, может быть, они снова когда-нибудь достигнут той же удивительной Единой точки зрения, что была у них в первые дни в Краунте и потом, совсем недолго, на вилле у Эвелин в Га-Бей. Может быть, они сумеют добиться ощущения: будто одна пара глаз смотрит на мир. А головы две. Может, они сумеют. Боже, как им это нужно. Потому что они настоящие Хансель и Гретель. Грант внимательно смотрел на нее. Глубоко, с удивлением и непониманием. На ее затылок и волосы цвета шампанского. Когда она обернулась и взглянула на него, он быстро улыбнулся; и он подумал, что прочитал в ее глазах те же мысли.
В их самолете Кэти Файнер не было. Они не знали, улетела ли она раньше или улетит потом.
И позже они никогда о ней не слышали.
О нем, о Бонхэме, они услышали позднее в Нью-Йорке. От друзей, отдыхавших в Га-Бей. Грант тогда был занят репетициями и новой пьесой, «пьесой о шхуне», как он ее называл. Торговая палата Ганадо-Бей дала Бонхэму работу, он сопровождал туристов. Немного пейзажей там все-таки было: водопады, знаменитые старые заливы, плантации в горах. Он возил туристов в машине Торговой палаты. Орлоффски, капитан шхуны и президент корпорации, посадил «Наяду» на риф, когда вел ее на Гранд-Бэнк-Айленд, а снятие шхуны с рифа разорило корпорацию. Сэм Файнер не дал дополнительных десяти тысяч. Летта Бонхэм развелась и вернулась к семье в Кингстон, преподает там в школе. Гранта, конечно, проинформировали. Нью-йоркские юристы Гранта были довольны тем, как Рене, отстаивая интересы Гранта, все устроил: когда шхуну продали с аукциона в процессе ликвидации имущества корпорации, то взнос Гранта в шхуну (четыре с половиной тысячи долларов), должен был быть выплачен в первую очередь.
