Не ссорьтесь, девочки! - [136]
— Ночью? — не расслышал Эдуард и уверенно оповестил: — Было хорошо.
Юля меланхолично согласилась:
— Хорошо.
— Да открой, чего ты там заперлась.
— От ужаса. Смотрю на себя, и страшно делается.
— Да? А мне нравится.
— Нравится?
Она поворачивает замок в дверях и выходит из укрытия.
— Недели через две мой муж приедет и ну как не даст развода. Вот весело будет.
— А я его убью, и он даст развод.
— Когда ты его убьешь, он уже не сможет дать развод.
— Ты будешь вдова. Вдовы привлекают мужчин, — говорит Эдик и целует ее в нос, лоб и глаза.
— Интересно, почему?
Эдик пожимает плечами.
— Не знаю. В журнале прочитал. Честно.
— Ладно, вали на свою биржу.
— Я не на биржу. Я сначала в «Инфернал» заеду.
— Ну, вали в свой «Инфернал», а я пока тут пострадаю.
— А о чем страдать-то собираешься? Про мужа-то мы договорились? В случае чего — убьем. Рыжая, ты не страдай.
— Вот в том-то и дело! О несовершенстве бытия! Я ведь не рыжая.
— Рыжая, я же вижу.
И Юля выпаливает страшную правду:
— Я крашеная, крашеная, крашеная.
— Ну и что? Тебе идет, — говорит Эдик, немного удивленный ее реакцией.
— Все какое-то фальшивое в моей жизни, картонное, — причитает Юля.
— Рыжая, прекрати истерику. Ты на машине как мужик гоняешь, а тут чего? Значит так. Девятое мая завтра. Поедем ко мне на дачу деда поздравлять.
— На дачу?
— Ну да.
— Ты деда с Днем Победы поздравляешь?
— А что такого?
— Ты ж говорил, что он в оперетте пел.
— Пел. С агитбригадами до Праги дошел.
Эдик тянет ее к себе.
— Иди ко мне, рыжая.
Он целует Юльку так нежно, так осторожно, будто ничего более хрупкого не держал в руках.
На небольшом столике в кафе Нонна раскладывает пасьянс. Задуманное не сходилось, и потому карточный «хвост» заполняет все пространство. Юля и Соня сиротливо держат в руках чашки и пьют кофе «на весу».
— И тут он в «Инфернал» уже не успел… Ну, я про это рассказывать не буду…
— Почему? — запротестовала Соня. — Это самое интересное.
Нонна, не отрываясь от своего важного дела, пихнула Соньку под столом ногой.
— Поехал сразу на биржу. Пригласив, между прочим, на дачу.
Соня вздыхает и мечтательно смотрит через витрину на шумный Невский проспект. У Нонны сложилась наконец одна из карточных комбинаций, и на столе образовалось место. Воспользовавшись этим, Юля поставила свой кофе, решив, что уже можно использовать столешницу по назначению. Нонна легко ударила ее картой по руке, и Юля смиренно подняла чашку.
— Ну что, на дачу поедете? Сто лет не была на даче.
Нонна отрывается от карт и иронично смотрит на подругу. Юля смеется.
— Вот порода… Нет чтобы сказать: Юля, подруженька, я тоже хочу на дачу с тобой поехать, но я понимаю, что это неловко, что это лишнее, потому что у тебя любовь-морковь, а я и без дачи перебьюсь, как, собственно, перебивалась уже последние лет двадцать.
— А что я такого сказала?
Нонна возвращается к картам:
— Ничего. И не наше это дело по дачам разъезжать…
— А вы обе поедете, — неожиданно заявляет Юля.
Нонна и Соня озадаченно переглядываются.
— Поедете обе, — повторяет Юля, чтобы было совсем убедительно.
— Это почему?
— Потому что он говорит: «Хочу твоих родителей с моим дедом познакомить». А я говорю: „Я сирота. Папа умер, а мама замужем за рыночной экономикой. Бизнес-леди европейского масштаба. Мне, говорю, Соня вместо отца, а Нонна вместо матери". А он говорит: „Правильно, поедем все вместе, хорошая компания подбирается"».
— Почему это я вместо отца, а Нонна вместо матери?
— Махнемся? Не возражаю.
— То-то.
— Не ссориться, не ссориться! Дача у залива, в Комарово.
— Новые русские, понятно.
— Нет, дача из старых.
Неожиданно Нонна заявляет:
— Я не поеду.
— Почему? — разочарованно спрашивает Юлька.
— Мне за Мишку как-то беспокойно.
— Да ладно тебе. Большой уже.
— Нет, я все равно беспокоюсь, — настаивает Нонна.
— Да почему?! Сколько можно за ним бегать? Нонка, ты поедешь всего на несколько часов.
Юля не против материнской любви. Она против Нонкиных завихрений.
— У меня комплекс. Понимаете? Если мне хорошо, то мне тут же хочется с ним поделиться. Я тут же начинаю испытывать чувство вины, что мне так хорошо, а он, бедный, где-то там мучается.
— Что за чушь? С чего ты взяла, что он мучается? Он найдет чем заняться.
Соня задумчиво качает головой.
— Надо же, у меня с Леркой совсем другие отношения.
— Ну что ты сравниваешь? У тебя совсем другая ситуация. Лера с твоими родителями всю жизнь прожила. Ты ее вообще месяцами в детстве не видела.
— Я работала! — обиделась Соня.
— А я, если ты заметила, ни в чем тебя не обвиняю. Конечно, работала. А мы-то с Мишей все время вместе.
— Хватит. Хватит. Девочки, надо себе позволять! — Юля пыталась вернуться к теме дачи.
— Вот ты себе и позволяешь, — вдруг огрызнулась Нонна, и Юля поджала губы. Подумала, может, объявить подруге временный бойкот, но смилостивилась.
— Кстати, как у Жорика дела? — спросила она у Сони.
— Прошел второй отборочный тур. Пригласили на фестиваль. А также, не поверите, вести мастер-класс по современному киноязыку в каком-то норвежском фьорде.
— Да ты что?! А чего молчала? — обрадовалась Нонна.
— Я не молчала. Просто ты говорила.
— Не ссорьтесь, хватит. Девятого едем на дачу, — сказала Юлька.
Сколько голов, столько же вселенных в этих головах – что правда, то правда. У главного героя этой книги – сапожника Хачика – свой особенный мир, и строится он из удивительных кирпичиков – любви к жене Люсе, троим беспокойным детям, пожилым родителям, паре итальянских босоножек и… к дону Корлеоне – персонажу культового романа Марио Пьюзо «Крестный отец». Знакомство с литературным героем безвозвратно меняет судьбу сапожника. Дон Корлеоне становится учителем и проводником Хачика и приводит его к богатству и процветанию.
О том, что на самом деле творится в голове мужчины, рассказывает невероятно увлекательный и уморительно смешной роман английского писателя Пола Райзина.
— Многие приемные дети впоследствии так и не могут по-настоящему сблизиться со своими родными матерями, даже когда они абсолютно искренни друг с другом, — заметил Джоэль. — Вот почему я изначально был не в восторге от твоей идеи отыскать ее. Я опасался, что ты просто стремишься найти замену Лорне. — Я никогда не ставила такой цели, — Дэйзи ласково провела кончиками пальцев по его озабоченному лицу. — Если быть до конца честной — мне не нужна другая мать. Меня привлекал сам процесс поисков и раскрытия тайны.
В этом романе читатель не найдет никаких загадок. Он написан настолько честно, что сразу понимаешь: цель автора — не развлечь, а донести простую истину об отношениях мужчины и женщины. Героиня книги Анна пытается найти ответы на самые трудные вопросы, которые ставит перед человеком любовь. Можно ли возлагать вину за неудачи взрослой жизни на свое несчастливое детство? Следует ли жить с нелюбимым человеком, считая это признаком зрелости? Или это признание поражения?.. Судьба Анны еще раз подтверждает: не только окружающий мир, но и личный выбор делают нас теми, кто мы есть.
Эугенио и Маргарита друзья детства, которые любят друг друга чистой и преданной любовью. Но всё вокруг словно препятствует их чувствам — и родители, и сословное неравенство, и предрассудки окружающего общества, и, наконец, религиозные устремления самого Эугенио, который отправляется на учебу в семинарию, чтобы стать священником. Однако он не может забыть Маргариту и разрывается между религиозностью и необходимостью отказаться от плотской любви. Что победит в душе молодого человека — любовь или вера? Как совладать с жизненными обстоятельствами и сословными предубеждениями? Что сильнее — страсть или религиозность? Надежда или отчаяние? Верность или вероломство?
История Бертрана и Лолы началась в парижской квартире на улице Эктор. Забавная случайность привела Лолу к соседям, где она и встретила Бертрана. Фотограф, чья работа – съемки по всему миру, и стюардесса, что провела полжизни в небе, – они словно бы созданы друг для друга. Бертран и Лола гуляют по Парижу, едят сладости и пьют кофе, рассказывают друг другу сокровенное. Однако их роман – всего лишь эпизод. Вскоре Бертран отправится в очередную командировку, а Лола – на собственную свадьбу. Она должна быть счастлива, ведь ее будущий муж, Франк, – перспективный ученый и ценит ее, как никто другой.