Не ссорьтесь, девочки! - [126]
— О господи!!!
Она натягивает берет, хватает плащ.
— Ты что думаешь, жены декабристов только трахались со своими мужьями?! — кричит Жорик, мешая ей одеваться. — Они берегли их! Ехали за ними в ссылку! Верили в них! Больше, чем они сами верили в себя! Любви, надежды, тихой славы! Недолго нежил нас обман! Исчезли юные забавы!..
Соня глядит на мужа. Ничтожество, невежда и эгоист!
— Это «К Чаадаеву», ты перепутал. К декабристам — это «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье…».
Она хватает сапоги, скидывает тапочки и, босая, с сапогами в руках, выскакивает на лестничную площадку. Но Жорик следует по пятам.
— В твою маниакально-сексуально-замороченную голову не приходило, что если бы не эти женщины, ничего бы у этих мужиков не вышло?!
Соня бежит вниз по лестнице, кубарем катится, перепрыгивая через ступеньки. Интересно, к скольким дверным глазкам припали сейчас любопытные старухи? А Жора вдогонку орет:
— А жена Достоевского?! Прожила с ним всю жизнь и не пикнула! Как зайка! А Цветаева?! А Крупская?! А Пугачева, наконец!
Какой идиот!
Соня в слезах бежала по улице. Она еще сама не понимала, куда бежать? Вдруг ее качнуло. В висках застучало, а потом скрутилось узлом. Потемнело в глазах. Соня прислонилась к стене. Нащупала в кармане телефон и, с трудом различая цифры, набрала Нонну.
— Я… я… Понимаешь, я хочу ему помочь, но он в таком зажиме! И каждый раз я наталкиваюсь на него, как на стенку, и разбиваю себе голову! Я… я… не могу взять себя в руки, потому что они у меня трясутся. Я еду, еду, я к тебе еду. Вызывай «скорую»…
Они не Жорику помогали. Они помогали Соне.
Приехала «скорая». Сделали укол, поставили капельницу. «Скорая» уехала, и Соня заснула на диване.
Юлька с Нонной еще вчера договорились, что возьмут последний фильм Жорика и сами отнесут кассету в отборочную комиссию — ведь он же не поднимется с дивана. Но для этого надо как-нибудь оригинальнее оформить кассету, чтобы на нее обратили внимание, чтобы не затерялась среди сотни однотипных. Но сегодня Юлька наотрез отказалась делать что-нибудь для мерзавца Жоры, который замучил Соню вплоть до приступа гипертонии. Но Нонка объясняла — они не Жорику помогают, они Соне помогают.
На полу и на столе валялось множество бумажных обрезков, раскуроченных обложек видеокассет, выпотрошенных глянцевых киножурналов с вырезками фотографий. Отчетливо прослеживалась тематическая направленность поиска. Подруги искали материальные символы творческих побед в кино и телевидении — от «Оскара» до «Золотой калоши». Ножницы разного размера — от портновских до маникюрных, тюбики клея, банка с золотой пылью, атмосфера активного творческого процесса. Нонна и Юля создают новую обложку для видеокассеты с шедеврами Жорика. В глазу у Нонны торчит лупа часовщика. С ювелирной точностью она старается собрать в одно синтетическое целое протянутую в вечность руку Ленина, страдальческий силуэт премии «Тэффи» и фотографический портрет Жорика.
Манипулируя одной правой, Юля пытается срезать маникюрными ножницами клок прилипших к бумаге волос. На другой ее руке три пальца склеились вместе, и она не может захватить нужную прядь волос. Слышны «холостые» щелчки ножниц и активное цыканье Юли:
— Ёшь!.. Ёшкин кот!.. Тупая и бездарная затея… Какой клей, однако! Зачем шить платья, если можно клеить?
Не отвлекаясь от работы, Нонна грозно приговаривает:
— Мешаешь! Затея — у массовиков-затейников, а мы человека спасаем…
— Он не человек, он козел и мучитель нашей подруги Сони, — отвечает Юля. Она опять отхватила прядь волос по соседству с клочком бумаги. — Ёшкин кот!..
— Он, на секундочку, муж нашей подруги Сони. Ему будет хорошо — ей будет хорошо. Ей будет хорошо — нам будет хорошо.
— То, чем мы занимаемся, — это подлог.
— Подлог — это если в коробке из-под Жоркиной галиматьи оказался бы фильм, например, Тарковского. А мы галиматью Жорика берем и просто переупаковываем в другую коробочку. Даже не из-под фильма Тарковского.
— Он «Тэффи» никогда не получал.
— Получит.
— Не получит.
— А я говорю — получит. Сейчас и не за такое получают. А иностранцам этим в отборочной фестивальной комиссии ровным счетом наплевать.
— А зачем же мы это делаем? — удивилась Юля.
— Так, для представительности.
— Для представительности, — ворчит Юля. — Нас всех посадят.
Она снова выстригла прядь волос, но так и не добралась до прилипшей к голове бумажонки.
— Я же просила не дергаться или отойди к двери! — Нонке удается совместить изображения. — А вот сейчас тихо и не дышать…
Продолжая щелкать ножницами, Юлька встала, чтобы отойти к двери, и все-таки случайно толкнула стол. Рука Нонны дернулась, сбив прицел, и статуэтка «Тэффи» оказалась приклеенной к голове Жоры. В ярости Нонка швырнула ножницы на стол.
— Без проклятий только! — закричала Юля и отскочила к дверям. — Они сбываются!
— У меня все сбывается!
— Проклятия как-то особенно быстро! А так даже лучше. Забавнее и похоже на шутку, а не на подлог.
— Мы занимаемся серьезным и важным делом — человека спасаем. А ты…
Юля, не переставая нервно щелкать ножницами, отступает к ванной.
— Лучше бы зверей спасали! — предлагает она. — Хорьков, кенгуру, гиппопотамов, а то они же все скоро на мясо пойдут! Вон у нас на рынке уже кенгурятиной торгуют! В «Гринпис» бы вступили, что ли.
Сколько голов, столько же вселенных в этих головах – что правда, то правда. У главного героя этой книги – сапожника Хачика – свой особенный мир, и строится он из удивительных кирпичиков – любви к жене Люсе, троим беспокойным детям, пожилым родителям, паре итальянских босоножек и… к дону Корлеоне – персонажу культового романа Марио Пьюзо «Крестный отец». Знакомство с литературным героем безвозвратно меняет судьбу сапожника. Дон Корлеоне становится учителем и проводником Хачика и приводит его к богатству и процветанию.
Прекрасная и отважная Ванда Майлз устала от метаний души и поисков себя. Встреча с тетей Марией, легендарным стеклодувом, поначалу не производит на девушку впечатления, но со временем в корне меняет привычный уклад ее жизни. Когда тетя Мария неожиданно раскрывает тайну родителей Ванды, девушка понимает, что пришло время узнать, кем на самом деле был ее отец. Пока Мария погружается в мир нью-йоркской богемы и принимает ухаживания красавца итальянца, ее племянница отправляется в старинную немецкую деревеньку Лаушу.
В этом романе читатель не найдет никаких загадок. Он написан настолько честно, что сразу понимаешь: цель автора — не развлечь, а донести простую истину об отношениях мужчины и женщины. Героиня книги Анна пытается найти ответы на самые трудные вопросы, которые ставит перед человеком любовь. Можно ли возлагать вину за неудачи взрослой жизни на свое несчастливое детство? Следует ли жить с нелюбимым человеком, считая это признаком зрелости? Или это признание поражения?.. Судьба Анны еще раз подтверждает: не только окружающий мир, но и личный выбор делают нас теми, кто мы есть.
Эугенио и Маргарита друзья детства, которые любят друг друга чистой и преданной любовью. Но всё вокруг словно препятствует их чувствам — и родители, и сословное неравенство, и предрассудки окружающего общества, и, наконец, религиозные устремления самого Эугенио, который отправляется на учебу в семинарию, чтобы стать священником. Однако он не может забыть Маргариту и разрывается между религиозностью и необходимостью отказаться от плотской любви. Что победит в душе молодого человека — любовь или вера? Как совладать с жизненными обстоятельствами и сословными предубеждениями? Что сильнее — страсть или религиозность? Надежда или отчаяние? Верность или вероломство?
История Бертрана и Лолы началась в парижской квартире на улице Эктор. Забавная случайность привела Лолу к соседям, где она и встретила Бертрана. Фотограф, чья работа – съемки по всему миру, и стюардесса, что провела полжизни в небе, – они словно бы созданы друг для друга. Бертран и Лола гуляют по Парижу, едят сладости и пьют кофе, рассказывают друг другу сокровенное. Однако их роман – всего лишь эпизод. Вскоре Бертран отправится в очередную командировку, а Лола – на собственную свадьбу. Она должна быть счастлива, ведь ее будущий муж, Франк, – перспективный ученый и ценит ее, как никто другой.
Семнадцатилетняя Саманта с детства живет по соседству с Гарреттами – шумной, дружной, многодетной семьей. Каждый день девушка тайно наблюдает за ними, сидя на крыше дома. Мама Саманты – сенатор, которая слишком увлечена работой и все свое время тратит на подготовку к выборам. Стараясь оградить Саманту от дурного влияния Гарреттов, она решительно запретила дочери общаться с этой семьей. Но в один прекрасный летний день Саманта знакомится с Джейсом Гарреттом. У него каштановые кудри, зеленые глаза и очаровательная улыбка.
