Не сомневайся во мне - [48]

Роджер сердито нахмурился.

— Намекаешь на то, что письма перехватывали дедушка с бабушкой? Не верю! Зачем? Не вижу никакого смысла.

— Они всю жизнь не любили меня, хотели нас разлучить, чтобы ты остался с ними.

Роджер открыл рот и снова закрыл его, так ничего и не сказав. Откинувшись назад, он уставился в пространство и глубоко задумался. Жаклин взяла инициативу в свои руки.

— Вы сказали, Мэрил, что долго болели и попали в больницу.

Роджер перевел взгляд на нее.

— Да, так и было. — Мэрил благодарно кивнула. — По иронии судьбы, я потеряла сознание, направляясь за тобой в интернат, Роджер. Когда через полгода я вышла из больницы, ты уже жил у отца. Я не бросала тебя, хотя со стороны это выглядело именно так. Стала тебе писать, ты не отвечал, а после смерти Брайана его родители убедили меня, что тебе с ними лучше. Пришлось согласиться: я думала, что ты не желаешь меня видеть. Кроме того, я не могла обеспечить тебе приличную жизнь. Не надеюсь, что ты поверишь, — прошло столько лет! — но я не хотела причинить тебе боль, Роджер. Я очень тебя любила и сейчас люблю.

В эту минуту Уильям подошел к ней и подал довольно большой сверток.

— Спасибо, дорогой. — Она положила сверток перед сыном. — Это тебе. Посмотри, если захочешь. Там есть мой адрес на тот случай, если ты пожелаешь меня выслушать. Это не срочно, можешь прочесть хоть через год. Пока жива, я буду ждать. И помни, сынок: любую ошибку можно исправить, и сделать это никогда не поздно. Все на свете поправимо, кроме смерти. — Она встала, в глазах ее стояли слезы. — Думаю, нам пора, не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. Жаклин, дорогая, надеюсь, мы увидимся. Жаль, что я не застала Тони. Судя по вашим рассказам, он — прелестное дитя. — Мэрил снова повернулась к сыну. — И еще одно… Гордость — слабое утешение. Не отворачивайся от своего счастья, в чем бы ты меня ни обвинял. Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, но будет поздно. До свидания, сынок, всего тебе хорошего!..

Жаклин проводила гостей до машины, поцеловала их на прощание и помахала вслед удаляющейся машине. Слезы душили ее. Роджер так ничего и не ответил матери, и Жаклин уловила разочарование Мэрил, решившей, что она потерпела поражение, хотя и постаралась ничем не выдать себя.

Опустив голову, Жаклин медленно приблизилась к Роджеру, который стоял как истукан и смотрел на дорогу. Она робко коснулась его руки, он вздрогнул и с отвращением отстранился.

— Не прикасайся ко мне!

— Послушай…

— Для одного дня ты наговорила и наделала вполне достаточно. Не желаю ничего слушать! Сыт по горло!

— Хотя бы взгляни на то, что оставила твоя мать.

Он чуть не задохнулся от ярости.

— Если тебе интересно, что там, сама и смотри, — огрызнулся он, круто повернулся и зашагал к дому.

Он взбешен, потому что не выносит ни малейшего насилия над собой. Жаклин задумчиво взглянула на злополучный сверток. Раз Мэрил привезла его, значит, там что-то важное, может быть, жизненно важное. Поколебавшись немного, Жаклин решила, что она вправе его вскрыть.

В конце концов, Роджер разрешил ей это сделать!

Развернув оберточную бумагу, Жаклин увидела два больших альбома в кожаных переплетах. Наугад раскрыла один и обессиленно опустилась на стул. Вот оно, доказательство материнской любви!..

Мэрил долгие годы собирала все, что касалось сына. Здесь было его свидетельство о рождении, программки школьных спектаклей с его участием, список состава его бейсбольной команды, газетные статьи, в которых упоминалось его имя.

Вырезки были аккуратно наклеены на страницы альбомов и сопровождались подробными комментариями Мэрил на полях. Чувствовалось, что, когда она писала эти заметки, ее переполняла гордость за успехи сына и смертельная тоска от того, что она вынуждена жить в разлуке с ним. Жаклин стало очень жаль их обоих, она расплакалась.

Роджер должен непременно увидеть это! Она решительно направилась в его кабинет, без стука распахнула дверь и положила альбомы на стол перед ним.

— Прочти их, сделай для своей матери хотя бы такую малость. Если и после этого не осознаешь, как несправедлив к ней, значит, ты не тот человек, который мне нужен. Я никогда не смогу тебя любить!

Она сделала все, что могла. Теперь слово за ним. Жаклин повернулась на каблуках и выбежала в коридор.

Глава девятая

Она села в постели, потрясла головой, чтобы прийти в себя, и заморгала, вглядываясь в темноту и стараясь сообразить, что ее разбудило. Сердце бешено билось, во рту пересохло. В доме царила тишина. Что-то случилось до того, как она проснулась. Жаклин нашла на столике будильник и, повернув его к окну, попыталась разобрать, который час. Половина третьего…

Или это Тони позвал ее? Жаклин спустила ноги на пол и потянулась за легким шелковым пеньюаром. Ночи стояли жаркие, она спала без рубашки, укрываясь только легкой простыней. Ее обнаженное тело матово блеснуло в лунном сиянии. Жаклин запахнула пеньюар и затянула поясок на тонкой талии.

Подкравшись на цыпочках к комнате Тони, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щелочку. Мальчик крепко спал, раскинув руки, — очевидно, ему было жарко. Кэтлин в комнате не было. Наверно, мне просто приснился дурной сон, решила Жаклин. Однако она вдруг услышала приглушенный стон, донесшийся из другого конца коридора. По позвоночнику пробежал холодок, лоб покрылся испариной. На этот раз она догадалась, в чем дело.