Не смогу жить без тебя - [11]

Он хочет возместить потерянные четыре года. Хочет вычистить из головы все тени своей «божественной» жизни раз и навсегда. Он хочет почувствовать себя таким же неуязвимым и сильным, каким был до того, как самолет рухнул вниз, или когда был Графом и знал свое место в мире.

Он хотел уверенности. Он начнет жизнь со своей женой. Она нашла его, пришла за ним, и она замужем за ним.

Но первое, что ему предстоит, — это сыграть роль воскресшего Лазаря.

Прошло три недели. Леонидас находился в Риме.

Офисы «Бетанкур корпорейшн», сияющие хромированной сталью, располагались в историческом здании деловой части древнего города. Леонидас видел свое отражение в стекле гигантских окон — окна составляли целую стену его обширного кабинета, а у его ног раскинулся Рим. Он помнил этот вид ровно столько, сколько помнил компанию за все те годы, что провел здесь, управляя семейным бизнесом.

Но вот чего он совершенно не мог вспомнить, — так это человека, который был здесь четыре года назад, то есть себя.

Кем он является сейчас, он знает. Помнит прошлое, помнит детство, жестокие побои — таким образом отец готовил его к жизни наследника Бетанкуров. Мать как-то сказала ему, что поскольку все это ее не касалось напрямик, то она и не защищала его от неистового деспота отца. С нее было вполне достаточно, что она родила сына для продолжения рода.

— Твой отец — это твои трудности, — заявила она.

И он справлялся сам. А хотел ли Леонидас всего того, что переходило к нему как к наследнику Бетанкуров, не имело значения. О его желаниях никто не спрашивал. Матери было все равно, как с ним обходится отец. И Леонидасу ничего не оставалось, как стать тем, кем его хотели видеть.

Он вспомнил все. Ребенка, который переставал плакать, когда понимал, что никто ему не поможет. Юношу, который не решался преступить границы дозволенного, потому что последствия того не стоили, да и бесполезно было проявлять непокорность. Он вошел во взрослую жизнь, следуя диктату отца. И тут отец умер — Леонидас считал, что от собственного злобного характера, хотя медицинские светила заявили, что от аневризмы.

Он помнил все.

Леонидас знал, что если он обернется и посмотрит в зеркало, то увидит себя прежнего, несмотря на шрамы — свидетельства ужасной катастрофы. Его костюмы, сшитые на заказ, были доставлены из Милана и подогнаны по фигуре уже дома. Он носил кожаные туфли ручной работы. Волосы были подстрижены так, как он всегда носил: коротко, напоминая военную прическу, словно он готов отправиться на войну.

Он быстро привык спать на своей королевских размеров кровати с мягким матрасом, намного более удобным, чем твердый, полезный для спины матрас в его комнате в селении.

Леонидас наслаждался деликатесной едой, отдал должное отборным винам из семейных запасов и из собственной обширной коллекции. Он заново привыкал не только к крепкому кофе, но и к крепкому алкоголю. Он смотрел на роскошь вокруг себя по-другому, как никогда раньше, потому что потерял все это великолепие на четыре года.

Леонидас не уставал повторять себе, как ему повезло — ведь не у каждого была возможность увидеть жизнь с другой стороны, особенно если оттуда можно и не вернуться.

Это соображение питало его силы, подбадривало во время возвращения в прежнюю жизнь.

Долгий обратный перелет проходил в телефонных разговорах с юристами Бетанкуров, а также с властями в Айдахо по поводу лагеря сектантов. Был звонок и матери, которая при звуке его голоса разыграла драматическую сцену в духе Марии Каллас, но, разумеется, не выразила желания ринуться к нему, поскольку отдыхала где-то в южной части Тихого океана.

Все это отвлекало от того факта, что в последний раз, когда он летел на личном самолете, произошел взрыв, едва не стоивший ему жизни.

Встреча с прессой, когда они приземлились, прошла гладко. В речи, которую он произнес, и в последующих интервью он излагал выдуманную историю о том, что с ним произошло. Он улыбался и следовал предложенной Сьюсан версии и одобренной советом директоров.

А затем настало время вернуться к работе, и тут-то Леонидас понял, что его память оставляет желать лучшего.

Вначале он отказывался в это поверить, но, хоть память к нему и вернулась, помнил он далеко не все.

Леонидас, засунув руки в карманы, смотрел в стеклянную стену по другую сторону кабинета. Это была внутренняя стенка, и сквозь нее он мог наблюдать просторный административный этаж «Бетанкур корпорейшн».

И Сьюсан он тоже увидел.

Он не знал, чем она конкретно занималась, когда появилась в Скалистых горах Айдахо, но, когда они летели в Европу, он начал догадываться о ее роли в компании — она вела все телефонные переговоры, которые должен бы вести он. Стоило ей спокойно произнести пару слов, как вопросы моментально отпадали.

Он заметил еще много всего в течение их первой пресс-конференции, когда они вышли из здания компании, и она заново представила его — сделала это легко и спокойно. Она улыбалась уверенно и сдержанно и выглядела внушительно. После пресс-конференции они прошли мимо толпы репортеров в личный лифт и поднялись в вестибюль его пентхауса.

Вернее, их пентхауса, потому что она тоже жила здесь, сообщив ему, что сразу после свадьбы переехала сюда.