Не скучайте, ваше величество! - [8]

Его выгоревшие на солнце почти до белизны лохмы смешно встопорщились, мальчишка, сам черный от раннего загара, был до смешного похож на сердитый старинный негатив.

Я хмыкнула и потянулась, разминая затекшую спину.

— Расскажу, но позже. Сам лучше подсказку дай, где недорого купить приличное платье и прочие женские… вещи. Старьевщики на нашей окраине есть? Такие, чтобы не совсем тряпье продавали?

— Угораздило меня связаться с чокнутой, — пробухтел мой первый поставщик, но потом задумался на пару минут и выдал несколько адресов, звучавших вполне в духе времени: через Ракушки до овсяного рынка и потом на закат, третий дом с красной крышей, или вдоль порта до Синей Гавани, потом свернуть у зеленых ворот и в гору, пока не упрешься в лавку старой Хульги… но там будет дороже.

— Хватит пока. — Я поняла, что больше трех таких адресов без навигатора все равно не найду, и притормозила источник сведений. — Значит, завтра с утра жду тебя здесь же, пока одной корзины хватит. Пока!

И мы ушли. Честно говоря, платье волновало меня сейчас меньше всего, важнее было решить несколько других вопросов. Понятно, самых первых своих купленных осьминогов я продавать не буду, они пойдут на эксперименты и заодно обеспечат нас пропитанием, на которое не придется тратиться отдельно.

Но чтобы их приготовить, мало самих морепродуктов. Надо еще раздобыть правильные специи, правильную панировку и самое главное: правильную жаровню!

И вот тут начинаются сложности.

Потому что мало сообразить, как выстроить печку во дворе арендованного дома, мало подобрать дрова, чтобы пламя было ровным и нужной жаркости. Надо потом еще как-то эту самую печь приволочь на пирс! Потому что торговать можно только горячими, секунду назад зажаренными осьминогами, завлекая прохожих волшебными запахами, которые работают лучше любой рекламной кампании.

И у меня есть пара мыслишек, как это все провернуть.

Интересно, сколько стоит в Картахелии работа плотника? Мне нужна крепкая тачка на двух колесах и с подпорками.

Глава 7

— Развели тут грязюку! Это что такое?! — возмущалась хозяйка дома, которую нелегкая ни с того ни с сего опять принесла проверить, как поживают ее квартиранты. Дело в том, что сдаваемые ею комнаты выходили дверьми не на «чистый двор», где обитало семейство арендодательницы, а в переулок, и каждой клетушке был нарезан малюсенький участок пыльного пустыря, вроде как мини-дворик, где я и расположилась с экспериментами.

И надо ж было такому случиться, чтобы старая карга, влетевшая в калитку, с ходу вляпалась обеими ногами в шмат глины, которую Крон уронил на дорожке, когда уделанными по плечи лапищами тащил этот хорошо вымешанный с навозом и соломой ком к моему рабочему месту.

— Не беспокойтесь, госпожа, мы все приберем, — откликнулась я, вытирая потный лоб предплечьем — руки тоже были в глине. Я творила печку, это был уже четвертый вариант за три дня, и, если честно, больше всего сейчас мне хотелось не разводить вежливость, а запустить комом грязи в крикливую старуху. Она за эти дни успела достать меня до печенок и даже глубже.

Самое обидное, что совершенно не было времени и возможности сменить жилье. Крон, дурак такой, отдал старухе арендную плату за месяц вперед, потому что в противном случае карга обещала настучать на нас своему родственнику-перекресточному.

На что именно она собиралась доносить, неизвестно, но мой бритый бармалей испугался, причем непонятно, за кого больше — за себя или за меня. Его-то, по сути, никто не искал, сочли мертвым уже три года назад, а вот я продолжала щеголять в мальчишеском наряде, потому что в юбке с глиной и тачкой не набегаешься. Чем это мне грозило? А брюква его знает. Крон представил, что нас разоблачат, и отчего-то спекся прямо до состояния вкрутую. Объяснить мне сути дела он не смог, только бормотал, что лучше потерпим, а через месяц съедем.

Я поскрипела зубами и четко усвоила: отныне все денежные дела и переговоры с другими людьми придется вести самой. Ну… тоже урок. За который приходится платить ежедневной нервотрепкой при общении с бабкой.

— Что за бордель в грязи вы тут развели? — К удивлению, бабка сбавила тон, в ее голосе был скорее брезгливый интерес, чем настоящий гнев, после которого нам грозило оказаться на улице без тех денег, что мы ей уже заплатили. — Это что?

Она прошла ближе и с легким любопытством потыкала носком потертого сапога в деревянную платформу, на которой я ваяла четвертый, надеюсь, окончательный вариант помеси жаровни и тандыра.

— Печка это будет, передвижная, — особого смысла разводить секретность я не видела.

— На телеге, что ли? — быстро сообразила бабка. Собственно, у нее было имя — госпожа Магнолия. Но из этой старой копченой селедки была такая же магнолия, как из меня принцесса. — И зачем тебе такая дурость? Печка передвижная, ты посмотри. Ума-то нету, так они грязь на колесах громоздят, вишь ты… чокнутые. А как совсем осьминог из уха-то вылезет да подожжете мне дом, блаженные, а? Кто мне за это заплатит, я вас спрашиваю?

— Когда у вас Бурый Гонт халупу снимал да по пьяни калитку снес, вы с кого плату требовали? — подал вдруг голос Крон, подтаскивая за спиной бабки мне новый ком глины. — Небось, так кривая и стоит, того и гляди пришибет какого посетителя. И будете сами виру выплачивать за увечье.