Не считая собаки - [178]

– Вовремя… Зато здесь она, конечно, зовет Бейна по имени?

– Нет, по-прежнему «дорогой муж». А себя – Тутс. Но все равно занятного много, – присаживаясь на резную скамью, сообщила Верити. – Вот послушай: «Мой дорогой Теренс…»

– Теренс? С какой стати она любезничает с Теренсом?

– Он ей первым написал, но его письмо до нас не дошло. А это ответ Тосси.

– Теренс ей писал?

– Да. Так вот, слушай: «Мой дорогой Теренс! Не передать словами, как обрадовало меня Ваше послание от третьего числа». «Обрадовало» подчеркнуто. «Я уже потеряла всякую надежду узнать в этой жизни о судьбе моей драгоценной Принцессы Арджуманд». «В этой жизни»…

– Подчеркнуто, – догадался я.

– И два восклицательных знака. «Мы уже вышли в открытое море, когда я обнаружила, что ее с нами нет. Мой возлюбленный супруг всеми средствами убеждал капитана тотчас же повернуть обратно, но тот жестокосердно отказался, и я уже думала, что не увижу свою дусечку-пусечку Жужу до конца дней и ее Судьба останется для меня тайной». Подчеркнуто почти все, а «судьба» – с большой буквы. «Вы не представляете, как счастлива я была прочитать Ваше письмо. Я смертельно боялась, что она лежит в соленой пучине, и какой же радостью было узнать, что она не только жива, но и рядом с Вами!»

– Что? – изумился я.

– Дальше подчеркнуто все сплошь. «Вообразите только: моя нежная лапусечка проехала из Плимута до самого Кента, хотя Мачингс-Энд был бы куда ближе! Но, может статься, это и к лучшему. Маменька пишет, что папенька недавно приобрел золотистого вуалехвостого рюкина. И я знаю, что в Вашем доме ей будет хорошо. Благодарю за любезное предложение переслать мне Принцессу Арджуманд с Доусоном, но мы с возлюбленным мужем сошлись во мнении, что при ее неприязни к воде ей лучше оставаться под Вашей опекой. Я не сомневаюсь, что Вы и Ваша невеста Мод будете любить и лелеять ее не меньше моего. Маменька писала мне о Вашей женитьбе. Хотя этот шаг кажется мне несколько скоропалительным и я искренне надеюсь, что он не был совершен сгоряча, я несказанно рада, что Вы смогли забыть меня, и горячо желаю Вам такого же счастья, как у нас с моим возлюбленным супругом! Поцелуйте за меня Принцессу Арджуманд в розовую носюлечку и передайте, что ее мамусечка вспоминает свою лапупусечку каждый-прекаждый денюсечек. С благодарностью, Тутс Каллахан».

– Бедный Сирил, – вздохнул я.

– Ерунда, – отмахнулась Верити. – Они были созданы друг для друга.

– Как и мы.

Верити отвела глаза.

– Так что, Гарриет? Кажется, мы с вами неплохо сработались. Не узаконить ли нам свой союз?

– Нет! – донесся до нас вопль Уордер. – Я ведь просила не садиться! Посмотрите, какое все мятое – это же лен!

– Так что, Ватсон? – повторил я. – Что скажешь?

– Не знаю, – горестно покачала головой Верити. – А если это перебросочная контузия? Погляди на Каррадерса – ему кажется, что он влюблен в Уордер…

– Даже не заикайся! – рявкнула Уордер на какого-то мальчишку. – Об этом надо было думать до того, как надевать альбу!

– Видишь? – Верити смотрела на меня испытующе. – Вдруг теперь, когда все позади, ты наконец выспишься, вылечишься от перебросочной болезни и поймешь, что это было лишь досадное наваждение?

– Глупости, – ответил я, оттесняя ее в угол. – А еще вздор, чушь собачья, ерунда, бредни, чепуха и пфуй! Да, ахинея еще! Во-первых, ты прекрасно знаешь: когда я увидел тебя в самом начале – ты выжимала мокрый рукав на ковер у мистера Дануорти, – все было в точности по «Волшебнице Шалот». Рвущаяся ткань, бьющиеся зеркала, осколки веером и клочья по ветру.

Я навис над ней, упираясь рукой в стену.

– Во-вторых, это твой долг перед родиной.

– Перед родиной?

– Да. Мы ведь элементы самокоррекции, помнишь? Кто знает, какие катастрофы могут грянуть, если мы не поженимся? Фашисты догадаются про «Ультру», леди Шрапнелл начнет вместо нас финансировать Кембридж, континуум рухнет…

– Вот вы где! – воскликнул Финч, спеша к нам с наладонником и большой картонной коробкой. – Повсюду вас ищу. Мистер Дануорти распорядился вам с мисс Киндл выдать обязательно, только я не знаю, один вас устроит или два.

О чем он, я понятия не имел, однако неделя в викторианской эпохе научила не обращать внимания на такие мелочи.

– Один, – попросил я.

– Да, сэр. Один, – произнес он в наладонник и отложил его на постамент. – Мистер Дануорти говорит, что за неоценимые заслуги вам предоставляется право первоочередного выбора. Предпочтения имеются? – осведомился он, открывая коробку.

– Да, – ответила Верити. – Черную. С белыми лапами.

– Что? – растерялся я.

– Я же говорила, Финч извлекает из прошлого несущественные объекты.

– Я бы не назвал их несущественными, – возразил Финч, вытаскивая из коробки котенка.

Точная копия Принцессы Арджуманд – вплоть до панталончиков на задних лапах, – только в миниатюре.

– Но откуда? Как? Кошки ведь вымерший вид.

– Да, сэр, – передавая котенка Верити, подтвердил Финч. – Однако в викторианские времена их был переизбыток, отчего фермеры частенько топили выводки, пытаясь сократить поголовье.

– А когда я вынесла через сеть Принцессу Арджуманд, – подхватила Верити, гладя котенка на ладони, – Ти-Джей с мистером Дануорти решили проверить, насколько несущественными для истории окажутся закинутые в мешке в пруд новорожденные котята.