Не самое главное - [54]

Я бы мог рассказать вам о десятках и даже сотнях подобных приключений Париде Буссотти, но он бы мне этого никогда не простил. Он терпеть не может списки. Он считает их пошлыми, излишне современными и схематическими.

Ему интересны глубинные механизмы возникновения близости между людьми, которые внезапно, неожиданно, яростно запускает процесс соблазнения.

Неожиданно распахивающиеся глубины: вот что он будет помнить целую вечность.

Иначе говоря, бесконечные проявления человеческой души.

Он помнит, как рыдала прекрасная датчанка, когда он покидал ложе любви. Впрочем, рыдая, она ела сливы, помогавшие справиться с хроническим запором.

Он помнит прекрасную, как столетнее дерево, Агату Маринелли, раздвигавшую ноги в то самое мгновение, когда она заявляла:

“Меня ты никогда не получишь”.

Помнит американку Деметру Холл, разрешавшую ему трогать только левую грудь, потому что правая, по ее мнению, не выдерживала сравнения.

Помнит славянскую княгиню, беспрерывно твердившую: “Это нехорошо”.

Еще он помнит, как во время судорожного соития синьору из Барлетты хватил инфаркт. Умирая, она хрипела, а он ничего не понял: он решил, что грубые и шумные звуки сопровождают оргазм.

Помнит, как не один час он томился рядом со студенткой из Вены: она ждала звонка своего жениха, а когда тот наконец позвонил, отдалась Париде, одновременно болтая о том и сем с ничего не подозревающим юношей.

Впрочем, возникает вопрос.

За все это долгое, беспрерывное странствие в глубинах женских душ Париде хоть раз влюбился?

– Никогда, – отвечает он.

И объясняет:

– Я не могу позволить себе столь опрометчивого шага. В моей работе влюбленность равносильна ошибке.

Однако в подобном ответе есть неизбежная толика лжи. Однажды Париде влюбился, но рассказать об этом он не может. А я могу.

Дело было так.

За три дня до смерти Муза Де Бьязе выглядела как драгоценная фарфоровая шкатулка.

Стремительно развившаяся болезнь изменила ее внутри, но оставила нетронутой внешнюю оболочку и разум. Муза лежит в постели, ослабевшая, умиротворенная. Понимая, что смерть ждет за углом, она просит позвать своего сына, Париде, с которым не виделась десять лет.

Париде, одетый в белый льняной костюм и голубую рубашку, появляется у ее изголовья. У него коричневый кожаный ремень и шикарная шляпа от Борсалино.

Увидев его, Муза расплывается в улыбке.

Он не интересуется ее самочувствием, а спрашивает:

– Я что, плохо оделся?

Не поднимаясь, Муза отвечает:

– Ты оделся так, как подобает в нашем случае. Моя смерть будет белой и элегантной. Ты – ее идеальный образ.

– Мама, ты не умрешь. – Глаза Париде увлажнились.

– Нет, умру, и очень скоро. Ты умный, очень умный, Париде, но этого тебе еще знать не дано. Мы чувствуем приближение смерти. Очень необычное и, вместе с тем, ясное чувство. Все умирающие за мгновение до смерти знают, что сейчас они умрут. Все. Даже твой отец понял это, падая из повозки.

– Наше семейство и в смерти сумело отличиться, – говорит Париде. – Папе выпала нелепая смерть, ты же умрешь на пике красоты.

– Ты что? Решил напоследок соблазнить собственную мать? – спрашивает она со смехом.

– Мама, я больше ничего не умею.

– Я знаю, – шепчет она.

– Чем ты занималась последние десять лет, мама?

– Думала о вас. О тебе и о папе.

Эти слова поражают Париде в самое сердце. Он бурно рыдает. За считанные секунды лицо становится мокрым от слез, а губы впервые в жизни высыхают. Они больше не влажные. Париде больше не скользкий и похотливый тип, как называла его мама с первых дней жизни.

– Вспоминать приятно, – говорит Муза Де Бьязе.

– Ты не задумывалась о будущем?

– О каком будущем? Вот мое будущее. У тебя перед глазами. Куда лучше утешаться прошлым. Вспоминая неуемный энтузиазм твоего отца или то, как ты с детства хотел нравиться всем моим подругам.

– Твои подруги… я бредил ими всю юность.

– Бредил, а потом, когда ты со всеми ними переспал, разочаровался, – говорит с застывшей улыбкой Муза.

Потом прибавляет:

– Жаль, что у нас нет времени поговорить. Мне было бы любопытно узнать интимные подробности о своих подружках. Всю жизнь обожала сплетничать.

– Это не так любопытно, как ты думаешь. Все они пытались походить на тебя, а получались твои жалкие, бледные подобия.

– Ты продолжаешь меня соблазнять. Шансы у тебя неплохие, раз теперь у тебя рот как у нормальных людей. Наконец-то он высох.

Париде проводит пальцем по губам и бесстрастно кивает.

– Ты счастлив, Париде? – ласково спрашивает Муза.

– Мое счастье всегда было где-то далеко, – отвечает он еле слышно.

– Счастье, Париде, всегда было здесь, со мной.

– Знаю. Я всегда это знал. Но дети не верят в то, что счастье возможно рядом с собственной матерью. Детям непременно надо наделать ошибок.

Муза улыбается и говорит:

– Ты умный, как папа.

– Я бы предпочел быть не умным, а красивым, как ты.

– И что бы ты делал с моей красотой? Чтобы завоевать место под солнцем, мне пришлось никому не дарить свою красоту. Никому. Мужчины мечтали обо мне. Я же вела ничем не примечательную жизнь. Вот и вся польза от красоты. Нельзя жить комплиментами. Через пару дней комплименты наскучат, как дневные передачи по телевизору.