Не самое главное - [45]

Крепко держа свой трофей, он падает на кровать. Аркадио почти плачет от счастья, но тут звонит телефон. Это брат: мама умерла.

Маму хватил инфаркт, когда она увидела мышь в кухонном шкафчике – справа, наверху, там, где лежит печенье.

Мама Аркадио оставляет в наследство детям капеллу на кладбище, в которой поместится все семейство. Капелла рассчитана на семерых. Аркадио начинает интриговать, убеждая братьев немедленно продать капеллу. Тогда он сможет переехать во Франкфурт, выучить немецкий и сочинять романы на этом благородном языке.

Отец раскрывает его постыдные намерения и жестоко избивает. Аркадио чувствует себя виноватым, рыдает, просит прощения. Он умоляет отца никому ничего не рассказывать. Альдо не разговаривает с ним шесть дней, но потом прощает.

Из-за смерти матери у Аркадио начинается колит, который станет хроническим.

Убитый горем, он отправляется в парк поразмышлять. Залезает на дерево, как в детстве. Усаживается на ветку, откуда видно весь Беневенто.

Его охватывает восторг, перед глазами проходит молодость. Ветка ломается, Аркадио падает и ломает бедро.

На этом молодость кончается.

Преодолев гомофобию, он все-таки решает купить швейную машинку “Зингер”, о которой мечтает с детства. Машинка нужна ему не для того, чтобы шить, а лишь как красивый предмет интерьера. Он ставит ее на подоконник в своей комнате.

Племяннику, сыну своего брата, Аркадио советует не доверять учителю, когда тот на уроке просит его: “Расскажи что хочешь”.

Аркадио растолковывает малышу, что на самом деле учитель держит его за идиота и что в подобных случаях, чтобы не выглядеть идиотом, лучше разыграть немую сцену.

Племянник буквально следует дядиному совету. Это становится последней каплей, переполняющей чашу учительского терпения.

Отец и братья тайком собираются, чтобы решить, что делать с Аркадио.

В семье все давно называют его “наш дурень”. Даже отец, который всегда его защищал.

Тем временем дурню исполняется тридцать.

Старший брат, адвокат по уголовным делам, предлагает самое приемлемое решение.

Среди клиентов адвоката – Альчиде Пастелла. Для Беневенто Альчиде Пастелла – это бог.

Кто он такой, объяснять нет смысла, но я все-таки объясню для самых темных.

Альчиде Пастелла, которого обвиняли в коррупции, вымогательстве, участии в преступных организациях, в злостном банкротстве, а в юные годы в краже автомобилей, но с которого потом, непонятно как, сняли все позорные обвинения, готов вновь окунуться в политику, опираясь на собственную только что основанную партию “Новейшая христианская демократия”.

Альчиде семьдесят, сил у него как у сонной мухи. Ему нужен кто-нибудь, кому он может доверять (то есть уроженец Беневенто) и кто взял бы на себя мелкие хлопоты: оплатить коммунальные услуги, забрать конверты с взятками, купить для жены Альчиде гигиенические прокладки.

В результате – потрясающие перспективы: если Альчиде наймет Аркадио на работу, тому придется переехать в Рим. А значит, отец и братья опять заживут нормальной жизнью.

За успех предприятия поднимают бокал драгоценного “Альянико”[25].

Все идет как надо. Альчиде Пастелла берет Аркадио на работу. Аркадио перебирается в Рим. Альчиде даже селит его в уютной квартирке недалеко от пьяццы Навона, у друзей-священников, которые еще не забыли, что такое милосердие, и сдают жилье за сто пятьдесят евро.

“А Колизей ваш гадкий мне не люб…”

Этими словами начинается первое стихотворение из книги, которую Аркадио по прибытии в столицу решает написать в подражание поэтам, сочинявшим на римском наречии. Дальше первой строчки он не продвинется.

К всеобщему удивлению, Аркадио проявляет себя человеком практичным и деятельным. Он выполняет поручения Альчиде и никогда не дает промаха. Услышав об этом, Альдо, не раздумывая, отправляется к падре Пио[26], чтобы лично его отблагодарить.

В день рождения Аркадио Альчиде Пастелла говорит, что ценит его за верность и хорошую службу. Он даже дарит ему корейский сотовый телефон, который не засекают следователи и полиция.

Почти растрогавшись, в знак исключительной солидарности босс признается Аркадио:

– Такой телефон только у нас с тобой.

Аркадио очень признателен.

Потом Альчиде берет лицо Аркадио в свои ладони и по-отечески наставляет:

– Мы становимся тем, кем становимся, ошибаясь и запаздывая с делами. Я много ошибался. Ты, Аркадио, многое сделал поздно. Но теперь мы вместе. Навсегда вместе – и в горе, и в радости. Тебя впереди ждет много хорошего, главное – помни, что ты никому и ничего не должен обо мне рассказывать.

Аркадио торжественно клянется, что будет молчать, как Тото Риина[27].

Оставив идею написать книгу стихов на римском наречии, Аркадио стал совершенно нетерпим ко всему, что связано с культурной жизнью Вечного города.

Например, когда римляне шутят, он не смеется.

Он даже пожаловался Альчиде:

– Как можно смеяться вместе с теми, кто начинает рассказ со слов “Намедни у нас в Трастевере…”?

Пастелла засмеялся и сказал, что он прав.

Со временем Аркадио пообтесался. Теперь он курит трубку. Рубашки шьет на заказ у знаменитого Баттистони. Ходит на вернисажи и делает вид, будто разбирается в современном искусстве.