Не самое главное - [36]

Слово “бездарь” они не произносят, а выкрикивают так, что дрожат стены затрапезных забегаловок, которые друзья посещают с упорством нацистов.

Пьют они дешевое домашнее вино, уверенно прокладывая путь циррозу печени.

Оба уделяют мало внимания личной гигиене.

Настоящий интеллектуал живет в грязи.

Впрочем, когда они изредка заводят разговор о правильном театре, их речи становятся обрывочными, путаными, загадочными, неуверенными, противоречивыми.

Увидел бы их Беккет, он бы назвал их инфантильными. А еще грязными.

Но поскольку Беккет не станет терять время на Реа и Фарину, они продолжают строить безумные планы, которые сами принимают за утопию.

Подобная путаница замедляет развитие мира.

Так или иначе, когда Альчиде исполняется двадцать шесть, настает день, которого он ждал с огромной тревогой.

Эрнесто Реа предлагает ему сотрудничать в газете в качестве второго критика.

Альчиде приходит в восторг и напивается винцом из Кастелли Романи в траттории “Наш милый Рим”, из-за чего оказывается в туалете в обнимку с унитазом.

Врата ада.

Впрочем, надо признать, пишет Альчиде хорошо.

Его рецензии умные, тонкие, ироничные. Читать их – одно удовольствие.

Разумеется, разгромные рецензии куда смешнее и убедительнее, чем вымученные слова одобрения, которые периодически приходится произносить в адрес того или иного спектакля.

За несколько месяцев Альчиде затмевает Реа. Дружбе приходит конец.

Главред назначает Альчиде первым критиком. Реа уходит в другую газету.

Удивительно, но Альчиде начинает мыться. Одновременно у него начинает болеть нога. Теперь он слегка хромает и ходит, опираясь на трость.

Если интеллектуал не грешит немытостью, его можно узнать по трости.

В двадцать восемь лет Альчиде решает, что упрочившееся профессиональное положение открывает просторы для любовных экспериментов. Раньше времени на это не было.

Так начинается страстная, полная ревности история с Марией Грацией Фе – театральной актрисой, во внешности которой столько асимметричного, что большинство людей считает ее невероятно очаровательной.

Впрочем, и здесь играют старый репертуар.

Мария Грация обо всем судит резко, не расстается с сигаретой, ссорится с режиссерами, чтобы потом внезапно показать себя покорной и нежной.

Сидит она криво, обрекая позвоночник на нечеловеческие муки. За это лет через тридцать придется дорого заплатить.

Еще она любит лежать на полу.

В отпуск она ездит на остров Аликуди, потому что там можно загорать голышом, курить, глядя на звезды, или читать книги вслух.

Другие еще не успели выучить имя Милана Кундеры, а она уже полюбила его книги.

Когда остальные потеряют от Кундеры голову, у нее он будет вызывать отвращение. Почему? Кто его знает…

У нее всегда куча секретов. Касающихся ее самой и других.

Иногда она делится секретами с друзьями, шепчет на ушко. Они вместе хихикают.

В день она выкуривает не меньше десяти косяков.

Незнакомых не удостаивает и взгляда.

Важных шишек она театрально сжимает в объятьях и целует в губы.

Без причины хохочет до слез.

Подобный грех не прощают даже святые.

В общем, если взглянуть на эту женщину отстраненно и объективно, она заслуживает одного – расстрела.

А пока что, пользуясь тем, что мужчины понимают эротизм примитивно и грубо, Мария Грация соблазняет толпы, легионы молодых людей, которые носят ее на руках, как королеву.

Королеву молодости, которой в зрелом возрасте предстоит потерять трон.

Когда обнаружится, что все ухищрения – просто ухищрения.

“И скрывают эти ухищрения редкую дрянь”, – скажет раздраженно Альчиде много лет спустя о Марии Грации.

Он до сих пор на нее обижен, потому что до сих пор влюблен.

Спустя годы он так и не простил ей, что однажды в полнолуние на пляже на Аликуди увидел ее обнаженное, дрожащее от наслаждения тело в компании трех актеров и двух студенток-политологов.

В общем, третьесортная оргия.

Из тех, что держатся на слепом оправдании романтизма, рокового мгновения.

“Мы ненавидим роковые мгновения за то, что сами к ним непричастны”, – выкрикнет Альчиде, стоя под ледяным душем.

Зрелище скромной оргии подталкивает Альчиде к тому, чтобы, заливаясь слезами, сесть на паром до Неаполя.

И здесь, в отчаянии расхаживая по мостику парома, убитый горем из-за безграничной любви к женщине, которая, как он полагал, принадлежит ему одному, он видит нечто, что его убивает.

Прислонившись к мачте, на которой развевается итальянский флаг, стоит та самая очкастая студентка, которую много лет назад они с отцом увидели на улице и приняли за маму.

С того дня прошло пятнадцать лет, а стоящая у мачты студентка ничуть не изменилась – ни возраст, ни одежда, ничего.

Альчиде совершенно уверен. Она не живая. Она мертвая.

– А вдруг это мама, – шепчет он, хотя на маму она похожа только сзади. Как выглядела мама спереди, он и не помнит.

В это мгновение на Аликуди Мария Грация Фе окончательно расстается с Альчиде при помощи галлюциногенных грибов. Когда их действие закончится, она забудет его навсегда.

В то же мгновение в Орбетелло отец Альчиде впервые с тех пор, как скончалась его жена Элеонора, целует женщину. Долгий поцелуй, во время которого он забывает единственного члена своей семьи – Альчиде.