Не пугайте серого волка - [24]

— Держите, суки…

Майя Петровна нашла их жертву бесчувственной. Мужчина не отреагировал ни на касания влажной губки, ни на воду, лившуюся в рот, ни на самый обычный нашатырь. Еще бы! Это вам не потрахаться! Он прошел через самые изощренные пытки, и теперь организм нуждался в полной отключке, чтобы восстановить утраченные силы и здоровье хозяина.

— Мерзавец, — буркнула ламия. — Хоть и крепче остальных, а всё равно слабак. — И крикнула: — Снимите это барахло с алтаря! Нужно привести его в чувство, у него осталась еще дна ночь…

Он пришел в себя в полумраке. Это была маленькая комнатушка с узкой лежанкой, больше ничего здесь не было, если не считать самого оборотня. В этот раз не было апатии, зато была дикая слабость. Однако итог достигнут — его вытащили из оков! Правда, связали руки и ноги.

— Хвала идиотам! — шепотом воскликнул волк и счастливо рассмеялся.

В этот раз он был осторожен и контролировал движение силы, потому трансформация коснулась только челюстей. Перегрыз веревки и раскинул руки в разные стороны, вдохнув полной грудью:

— Да!

На большее ликование тратить времени не стал. Он не знал, сколько сейчас времени, и когда за ним придут, потому спешил. И когда освободил от пут и ноги, позволил себе откинуться на спину и беззвучно расхохотаться, накрыв лицо ладонями. Неужели получилось? Однако оборвал смех и прислушался к себе. Выбраться из алтарного зала удалось, от веревок избавился, но сможет ли сменить личину? Организм был измотан бесплодным оборотом, и еще не восстановился полностью.

Жутко хотелось есть, и это сейчас было самым необходимым, но такой роскоши ему не предоставили. В свете одинокой свечи волк, исследовав себя, обнаружил на сгибе правого локтя след от укола. Кажется, его чем-то накачали, но вряд ли вредным. Ламиям нужно было привести инструмент в рабочее состояние еще до ночи, хотя бы в сознание, остальное сделают чары и их трава.

— Чертовы стервы, — с кривой ухмылкой выругался волк, — не так уж много и можете. Даже традиционной медициной не гнушаетесь. Жрицы, — перекривлял он ламий и поднялся с лежанки.

Перед глазами поплыло от слабости и пришлось опереться на стену. Впрочем, он несколько суток пролежал неподвижно, так что ничего удивительного. Это еще не повод паниковать. Оборотень медленно выдохнул, открыл глаза и оттолкнулся от стены. После опустился на четвереньки, уперся взглядом в дверь и шепнул:

— Приступим… не торопясь.

Дверь вдруг стала символом свободы и тревоги одновременно. Если не получится, то через нее войдут убийцы и оттащат его на заклание. Если получится, то скоро он вырвется из западни, в которую попал. Если будет медлить, то его могут прервать, если поторопится, то всё испортит.

— Меня убьют, а я стою, как дурак, и рассуждаю. Всё на хрен.

И единственное, что Игорь позволил себе чувствовать — это инстинкт самосохранения. Он и повел оборотня по выбранному пути. Знакомо хрустнули кости, потянуло сухожилия, заныли суставы, отозвалась зудом кожа, и мир начал меняться. Волк откинул голову назад, часто задышал, справляясь с болезненными ощущениями. Он уже давно свыкся с ними, почти перестал замечать. Это в человеческих фильмах оборотни меняли личину даже на ходу, в жизни же этот процесс занимал время, пока шла перестройка строения тела, и ощущения были далеко не приятными. А сегодня трансформация давалась особенно тяжело после той экзекуции, которую Игорь устроил себе сам.

Наконец, зверь с темно-серой шерстью тряхнул головой и фыркнул. Он был огромен. Слишком большой для обычного волка, мощней, умней, коварней. Однако в эту минуту волка занимала только дверь. Он уселся и уставился на вожделенную цель немигающим взглядом. И когда острый слух уловил шорох приближающихся шагов, волк припал на передние лапы, готовясь к прыжку. А затем обоняния коснулся цветочный аромат, и хищник оскалился. Он ненавидел этот запах! А сейчас, когда картина реальности стала сочней, понял, что аромат приторный и неприятный. Он щекотал нос, и оборотень чихнул, замотал головой, а потом… дверь открылась.

Прыжок был стремительным, и кто перед ним волк даже не сразу понял, да это было и не важно. Он вцепился в руку, державшуюся за ручку двери. Резкий визг женщины оглушил. Она повалилась на пол под тяжестью волчьего тела. Оборотень успел разглядеть искаженное ужасом и болью лицо Майи Петровны, а после сжал челюсти на ее шее. Остервенело мотнул головой, разрывая горло старшей ламии, и рванул прочь, сбив по дороге одного из рабов-кастратов.

Волк плохо понимал, куда бежит, его вели инстинкты, и главный — выжить! Он заметался по дому, ворвался в алтарный зал и, яростно зарычав, выскочил обратно в коридор через не закрывшуюся дверь.

— Мама! — очередной надрывный визг ударил по ушам. — Кто? Твари, кто?!

Оборотень выбежал к каморке, где его держали, оттолкнулся от пола и взлетел над Яной, оттолкнув ее задними лапами. После рванул уже в правильном направлении.

— Где жертва?! — заорала теперь старшая ламия.

Волку было плевать на то, где она собирается искать пропавшего идиота, которого ее бесцветная доченька пользовала эти дни. Оборотень вырвался из храма и бросился в сторону леса.