Не повторяется такое никогда! - [92]

— Да, ты прав. И что же делать?

— Ты аккуратно спроси у своих. Только не связывайся с одесситами. У тебя есть ведь серьёзные ребята.

— Да, пожалуй, человека 4–5 серьёзных и неболтливых есть. Да вон те же Батурины. Из них слова не вытянешь.

— Батурины прекрасная кандидатура, но я боюсь, что они, как и ты, и копейки не провезли. Они не разговорчивые, это да, но они пугливые.

— Ладно, спрошу, конечно, и у них, и некоторых других. Но хотя бы через пару дней, чтобы это не связывалось с твоим приездом.

— Правильно. Я согласен, спешить некуда. Давай действуй.

Начал Андрей разговоры о советских деньгах всё же не с братьев Батуриных, а с Николая. Назавтра, когда все слесари и газосварщики разошлись после работы по домам, он, тоже направляясь с Кравченко в общежитие, на полдороге остановился, закурил (закурил и Николай) и спросил:

— Коля, у тебя случайно не сохранились советские деньги?

— Рублей 10–12, наверное, есть. А что?

— Я думаю, что тебе не помешают лишние 30–40 марок?

— В принципе, конечно, не помешают. А что?

— И я так думаю. Переговори с надёжными, я имею в виду, не болтливыми ребятами и спроси их об этом. Есть возможность обменять русские деньги на марки. Что это за возможность, я тебе позже расскажу. Только не связывайся с одесситами.

— Это я и сам понимаю, — усмехнулся Николай. — Хорошо, попробую разведать.

Андрей пришёл к себе в комнату, разделся, пошёл умыться и прилёг на кровать. Немного позже к нему обратился по какому-то вопросу Дмитрий (Алексей был на смене). Они немного поговорили, и Андрей постепенно свёл беседу к деньгам, после чего задал такой вопрос:

— Дмитрий, а ты с братом все русские деньги в Бресте положил на книжку? Или это я такой глупый, что всё до копейки положил. Некоторые провозят небольшие деньги и ничего — меняют их потом у поляков на марки.

— Нет, мы не провезли, — грустно покачал головой Дмитрий. — Мы, как и вы, всё положили на книжку.

— И то легче, — улыбнулся Андрей. — А то я думал, что один такой. Оказывается, что не один. Всё же есть компания.

На этом разговоры Андрея с Дмитрием о деньгах прекратились. Он не возобновлял и разговор с Николаем, тем более что в связи с похолоданием прибавилось работы. Теперь слесари уже не просиживали в мастерской, а мотались по объектам, а с ними, конечно же, и Николай — ему сейчас было не до денег.

Однако, работа работой, но было ещё и личное время, так же как и личная жизнь каждого. С наступлением зимы поутихли весёлые гулянки по вечерам — больше времени служащие начали просиживать дома, но нередко и не у себя дома. И в этой связи всё больше поползло по городку сплетен о том, кто и где был вчера или позавчера вечером или же ночью. В этом плане, конечно, наибольше всяких разговоров крутилось вокруг "Парижа" — женского общежития. И нельзя сказать, что эти разговоры были абсолютно беспочвенны, как говорится — нет дыма без огня. А дымок то был и порой довольно удушливый. Ни для кого не было секретом то, что многие служащие и неженатые военнослужащие проводят свой досуг там. Ну а где им было его проводить? Чем могли, например, заняться те же служащие из "Лондона", кроме игр в бильярд, шахматы, шашки или карты — в домино они играли только на работе. И это совместное времяпровождение особей разных полов было вполне естественным и в большинстве случаев ничего предосудительного в том не было. Женской половине как раз в плане досуга было ещё сложнее — во все вышеперечисленные игры они не играли. А чем они ещё могли заниматься — сидеть вышивать крестиком? А они во все времена ощущали повышенную потребность во внимании. Однако порой это повышенное внимание закручивалось в длительные флирты, а то и в крутые романы. Молодые жёны офицеров знали обо всех соблазнах "Парижа" и, как могли, оберегали своих мужей — ведь некоторым девчонкам из "Парижа" впору было на подиумы выходить. Многие ведь и приехали с тайной мыслью возвратиться в Союз уже вдвоём.

Все эти мысли прокручивались в голове Андрея во время праздничного концерта в честь Дня Конституции, который проходил накануне в субботу. Конституция СССР была принята VIII-м чрезвычайным съездом Советов 5-го декабря 1936-го года. Конституцию часто называют "Сталинской конституцией", потому что, как слышал Андрей, в работе над текстом основного закона СССР непосредственное участие принимал И.В. Сталин. По замыслу авторов эта Конституция должна была отразить важный этап в истории Советского государства — построение социализма, за что её ещё иногда называли "Конституцией победившего социализма". Сейчас, сидя в зале, никто из присутствовавших на концерте не догадывался, что уже в следующем году 5 декабря станет обычным рабочим днём. Андрей пошёл на этот концерт ещё послушать Александрова, который должен был принимать участие в этом концерте.

И вот, пока шли выступления других самодеятельных артистов, он, увидев одну парочку, и размышлял о том, как в гарнизоне его обитатели проводят свой досуг, главной частью которого чаще всего и становились такие праздничные концерты. В обычные же вечера рабочих дней или в выходные каждый развлекался так, на что он был горазд. И одним из таких развлечений и было совместное времяпрепровождение жильцов "Лондона" и "Парижа". Конечно, о молодых офицерах, а, тем более, женатых, слухов было немного. А прославился своими подвигами в "Париже" как раз парень из хозяйства Морозевича, один из замеченной Андреем парочки. Это был новый кочегар Анатолий Гуров, который только летом приехал. Отягчающим обстоятельством, как говорится, было то, что он был женат. Это был стройный, видный, да и просто красивый молодой человек и от девчонок отбоя не было, несмотря на его обручальное кольцо на пальце, которое он и не думал снимать. Покрутив небольшие романчики то с одной, то с другой девчонкой, он, в конце концов, остановил свой выбор на одной (под стать ему) красивой девице и с той поры в городке его видели только с ней. Роман был очень серьёзным, и Андрей надолго прописался в Париже. Он со своей подругой ничего ни от кого и не скрывал. Когда кто-нибудь начинал упрекать Андрея за такие поступки, он спокойно отвечал: