Не повторяется такое никогда! - [57]

Вполне прилично прошёл и отдельный батальон аэродромного технического обслуживания. Но вот среди его состава была одна уж очень неординарная фигура. Это был прапорщик Пинчук. Обычно в марше военнослужащие как бы подают грудь вперёд, расправляя при этом плечи. Но у Пинчука получалось подавать вперёд только свой толстый живот, который очень уж сложно было назвать грудью. Он очень старался, маршируя своими небольшими ножками. И от этого у него только смешнее всё получалось. Даже стоящие на трибуне старались скрыть свои улыбки, увидев это зрелище. Они не могли сердиться — то, что у Пинчука не всё получалось как надо, не могло ему быть поставлено в вину, ведь он очень старался, но таким уж он уродился и, видимо, не предназначен был для строевых маршей. У прапорщика, как и у других военнослужащих, имелись награды, у молодых офицеров и прапорщиков — это, как правило, были юбилейные медали. У Пинчука пока что имелась только одна медаль, которая при каждом его шаге мерно покачивалась. И вот эти обстоятельства дали повод уж очень острому на слово одесситу Владиславу Пивовару громко продекламировать:

— И на груди его могучей одна медаль болталась кучей.

Адресацию этой фразы, конечно же, все прекрасно поняли. Её не смогли заглушить звуки стоявшего чуть вдали от трибуны оркестра, и на противоположной от неё стороне разразился гомерический хохот, который далеко не сразу стих. Но так как сегодня был праздник, то веселиться и смеяться не было никому воспрещено.

Завершился этот мини-парад пролётом над центральной аллеей тройки вертолётов. На головном вертолете, летевшем в сопровождении чуть позади него по бокам двойки-эскорта, внизу развивался большой флаг ВВС: на прямоугольном полотнище жёлто-голубые лучи с красной офицерской звездой в его центре и расположенными под ней серебристыми крылышками — эмблемой рода войск. Вертолёты проплыли невысоко над зрителями, и зрелище это было очень красивым.

Сразу после парада Андрей вместе с Григорием и Александровым немного прогулялись по городку, а затем остановились неподалёку от санчасти. Они ожидали прапорщика Василия, который пошёл переодеться. Они сразу после парада договорились, что сходят вместе в гасштетт к Грише. Когда Василий вышел к ним, вся четвёрка неторопливо направилась в оговоренное место. Народу в гасштетте уже было многовато, но свободный столик они всё же нашли. Они заказали себе пиво, сосиски с булочкой и, конечно же, по дупельку (полному).

— Ну что, вояка, — обратился к Василию Кирзонян, подняв свою стопочку, — за тебя. Ты, конечно не полноправный авиатор, но всё-таки определённое отношение к ним имеешь. Да теперь, впрочем, и мы тоже.

— Тогда и за вас тоже, — встрепенулся прапорщик.

— Не гони лошадей, успеем ещё и за нас. А пока что за тебя.

Они выпили, запили холодным пивом и закурили. Кирзонян в быту редко курил, разве что с кем-нибудь за компанию. И сейчас он тоже закурил со всеми.

— Хорошо сидим, — подал свой голос Александров.

— Да, неплохо, — поддержал его и его тёзка. — Хорошо, что прямо под боком есть такое место. Пиво, конечно, можно и у нас в кафе попить, но там только бутылочное, да и сосисок нет.

Они докурили и выпили по второму дупельку, теперь уже за служащих, которые помогают нормально нести службу военнослужащим и налаживать их быт. К тому времени им как раз уже принесли сосиски. Постепенно народ в гасштетте всё прибавлялся, и вскоре свободных мест уже не было. Некоторым уже приходилось и стоять, потягивая своё пиво, хотя Гриша и принёс откуда-то из подсобки несколько дополнительных стульев.

Василий и оба Андрея вновь достали сигареты, предложив и Григорию.

— Нет уж, спасибо, — засмеялся тот. — Зачем мне курить, когда я и так дышу дымом. — В гасштетте, действительно, от дыма уже плохо было видно.

— Маловатое, всё же у Гриши его заведение, — протянул Александров. — Пора ему расширяться. Или хоть по праздникам дополнительные места организовывать. Я не пойму, почему он летом не сделает открытую площадку. Сидеть здесь в прокуренном помещении не так уж и приятно.

— Возможно, потому что у немцев не принято курить на улице? — вопросительно протянул Морозевич.

Это была ещё одна особенность немецкого образа жизни — они никогда не курили на улице. Это считалось некультурным — идти по улице с сигаретой в зубах. Они курили только в помещениях, что как раз было странно уже для наших людей, или в специально отведенных местах.

— Нет, — ответил Андрею Василий. — В летних открытых кафе курить как раз можно. Они относятся к тем специальным местам, где можно курить.

— Слушайте, так можно съездить в Стендаль и посидеть там в хорошем кафе, — подал идею Кирзонян.

— У меня есть лучшее предложение, — сказал Василий. — Только это не на сегодня. Можно сходить в Стендале в ночной ресторан. Я знаю там один такой. Очень неплохое место. Он и просторный, и удобный — не то, что у Гриши — и отдохнуть там можно хорошо. Там и музыка, и поют. И что-то вроде варьете, девочки танцуют. В общем, класс.

— Неплохая идея, — согласился Александров. — Интересно посмотреть, как немцы отдыхают. А наших туда пускают?