Там она живет и по сей день.
24 апреля 1939-го Его Святейшество новоизбранный Папа Пий XII заявил: С БОЛЬШОЙ РАДОСТЬЮ МЫ ОБРАЩАЕМСЯ К ВАМ, ДРАЖАЙШИЕ СЫНЫ КАТОЛИЧЕСКОЙ ИСПАНИИ, ЧТОБЫ ПО-ОТЕЧЕСКИ ПОЗДРАВИТЬ ВАС С БЛАГОСЛОВЕННЫМ МИРОМ И ПОБЕДОЙ, КОТОРЫМИ ГОСПОДЬ СОБЛАГОВОЛИЛ УВЕНЧАТЬ ГЕРОИЗМ ВАШЕЙ ВЕРЫ И ВАШЕГО МИЛОСЕРДИЯ.
8 февраля 2011 года. Моя мать отдыхает в большом зеленом кресле у окна, выходящего на школьный двор. Рассказ о том сказочном лете утомил ее. Радость от этого рассказа ее утомила.
Из всех своих воспоминаний моя мать сохранила самое лучшее, живое, как открытая рана. Все остальные (за исключением немногих, среди которых числится мое рождение) стерлись из ее памяти. Семьдесят лет нескончаемой зимы в лангедокской деревне стерлись начисто по причинам, которые мне трудно установить, возможно, медицинским или (эта гипотеза особенно смущает меня) потому, что эти годы ничего не значили.
В ее памяти осталось только то лето 36-го, когда жизнь и любовь ворвались в ее судьбу, то лето, когда она дышала полной грудью и жила в ладу с миром, то лето молодости без границ, как сказал бы Пазолини, то лето, под сенью которого она, наверно, прожила весь остаток своих дней, которое она, я полагаю, задним числом приукрасила, о котором, я полагаю, кое-что нафантазировала, чтобы побороть в себе сожаления, а может быть, желая угодить мне, то сияющее лето, которое я пристроила в самое надежное место, в эти строки, ибо еще и для этого существуют на свете книги.
Сияющее лето моей матери, страшный год Бернаноса, память о котором останется в нем, как вонзенный нож, вскрывший истину: две картины одной истории, два опыта, два взгляда, которые за эти несколько месяцев вошли в мои ночи и дни и постепенно в них отстаиваются.
Школьный двор, за которым моя мать наблюдала из окна с таким искренним удовольствием, опустел, дети ушли в классы.
И так спокойно стало вдруг.
Моя мать оборачивается ко мне.
Не нальешь ли ты нам анисовки, милая? Для добрости духа. Как говорят, добрости или бодрости?
Говорят бодрости. Бодрости духа.
Капельку анисовки, моя Лидия. Времена нынче пошли такие, что это не будет нам, смею сказать, излишним.
___________
От всей души благодарю
Соню Донью Перес
и Анни Морван.